— Да, миледи. Но ваш отец часто мечтал, что имена его детей и внуков будут так же прославлены. Он хотел, чтобы кто-то из ваших братьев правил Севером. Ваш отец так пекся о благополучии сыновей, что совсем забыл о вас.
— Ульрик…
— Прошу, миледи, послушайте. Я много лет писал историю вашей семьи и знаю, какие сомнения вас терзают. Ваш отец возлагал надежды на ваших братьев, но только вам удалось осуществить все его мечты. Несмотря на Войну Двух Домов, на все, что выпало на вашу долю, на вражду с Ангшеби, вы, Лирис, сумели объединить два сильнейших дома. В жилах следующего правителя Севера будет течь ваша кровь, кровь Колтонов.
Слушая его, я в который раз за этот день с трудом удерживалась от слез.
— И еще, миледи, — добавил Ульрик. — Я уже говорил, что после замужества вы изменились. Я восхищен тем, что вы сделали, чтобы спасти мужа и, уверен, ваш отец гордился бы вами.
— Ты ведь знаешь, что я не могла поступить иначе, Ульрик.
Магистр снова улыбнулся и по-отечески похлопал меня по плечу.
— Знаю, миледи. Мы идем на все, чтобы спасти тех, кого любим.
Его слова отозвались во мне резкой болью. Я замерла, пораженная тем, что услышала.
— Нет. Нет-нет, Ульрик, — для убедительности собственных слов я замотала головой. Как будто так они обретут больший вес и сумеют заставить поверить даже меня саму. — Я не люблю Логвара, я просто исполнила свой долг. Клятву, которую дала перед богами.
Наверное, в этот миг мое лицо стало таким испуганным, что Ульрик не удержался от доброй усмешки.
— Не стоит бояться, миледи, — проговорил он. — Во все времена любовь была величайшей из загадок. Иногда она появляется даже там, где казалось бы все давно выгорело и остался лишь пепел.
Сказав это, старик взял меня под руку и зашагал к замку. Я же пошла рядом с ним, все еще не в силах ответить. Слова магистра больно задели за живое и, наверное, пройдет еще немало времени, прежде чем, я сумею принять их. Я не люблю Логвара. Я не могу его любить. Во всяком случае я буду говорить так, пока не сумею найти в себе силы признаться в обратном. Я не могу говорить о любви сейчас. Но одно знаю точно: мужчина, за которого я вышла замуж — мой единственный. Наши жизни крепко сплетены в прочный узел и так будет всегда.
ЭПИЛОГ
В зале было не протолкнуться. Здесь собрался весь двор Его Величества и в глазах рябило от ярких красок, а разнообразные ароматы духов не оставляли ни малейшего шанса на глоток свежего воздуха. Откуда-то слева донеслось тревожное оханье. Одной из девушек стало дурно — то ли от духоты, то ли от слишком туго затянутого корсета. С тех пор как при дворе вошли в моду тонкие осиные талии, обмороки придворных дам стали делом привычным.
— Эвили, стой смирно, — строго сказала я, взглянув на дочь.
— Я ничего не делаю, матушка, — ответила она, повернувшись ко мне и разведя руками.
Глаза в этот момент были такими невинными и растерянными, что впору умилиться и погладить по головке за хорошее поведение. Но я слишком хорошо знала собственную дочь. Мгновение назад Эвили не могла оторвать взгляда от лилового шелкового бантика на подоле пышного платья леди Кейры Деррис, одной из фрейлин Ее Величества. Дочь приметила его еще утром, за завтраком. Не зря ведь она столько говорила о том, какое у фрейлины красивое платье. Сейчас же Эвили незаметно делала по полшажочка вперед и, готова спорить, останься незамеченной, спровоцировала бы громадный скандал.
— Даже не вздумай, Эвили, — повторила я, взглядом указав на горячо желаемый дочерью бантик.
— Вы несправедливы ко мне, матушка. И в мыслях не было, — заверила Эвили.
Месяц назад дочери минуло десять и она была настоящей головной болью. С самого рождения Эвили была сорванцом и вела себя как мальчишка. В три года она заставляла Вираша катать ее на спине, а когда тот отказывался, пыталась выдирать ему волосы и таскала за уши. Брат покорно терпел и молчаливо сносил все издевательства потому что каким то немыслимым чудом обожал племянницу с первых дней и поклонялся ей как маленькой королеве. Став старше, Эвили утратила к Вирашу интерес и нашла себе новое развлечение. Она пробиралась на ристалище и наблюдала за тренировками стражников, а в шесть лет потребовала сделать ей лук и стрелы. Я была против и строго-настрого запретила слугам выполнять приказы маленькой леди. Но вот Логвар втайне все же выполнил каприз дочери и Эвили очень скоро научилась попадать в мишень с пятидесяти шагов. Годом позже Эвили и вовсе захотела учиться фехтованию и мы разрешили ей брать уроки дважды в неделю. Потому что переубедить дочь оказалось невозможно.