— Все это время ты знал правду об Эстель и ее родителях, но ничего не говорил нам? — Кимберли подняла на отца глаза, — ты мог поговорить с нами раньше.
— Мог, но у принцессы свои родители и только они решают, когда ей стоит узнать правду, — Брендан подошел к дочери и сел рядом, — я всего лишь телохранитель, малышка.
— А мама, она живет во Франции? — спросила девушка.
— Мне пришлось настоять, чтобы Луиза уехала, она ставила под угрозу ваши жизни, постоянно бегая к приюту, — объяснил Брендан, — рано или поздно она бы привлекла внимание Филиппа, ведь ее знали во дворце.
— А став моделью, она не привлекала его внимание?
— Во Франции? — удивился Брендан. — Вряд ли Филипп читал модные женские журналы.
— У меня к тебе еще один вопрос, — Кимберли встала, — почему ты продал долю Нику, ты ведь знал, чей он сын?
— Но я так же знал, что парень безнадежно влюблен в тебя, а доля в издательстве в любом случае стала бы твоей, но раз он решил купить ее, я не стал возражать.
— Я могу как-нибудь встретиться с мамой? — с надеждой в голосе, спросила Кимберли.
— Можешь, — отец осмелился и обнял ее, — теперь, когда Филиппа нет, Луиза переедет в Нью-Йорк.
— И вы не хотите вернуться в Дамарис?
— Нам там нечего делать, — Брендан улыбнулся, — я дал слово старой королеве и сдержал его, теперь моя жизнь принадлежит мне, а не королевству.
Брендан пригласил дочь на ленч, где еще долго рассказывал историю их семьи. Ким внимательно слушала отца, порой поражаясь традициям и законам чуждого для нее мира, но в котором она появилась на свет. Пожалуй, ей стоит поблагодарить судьбу, что выросла она в Нью-Йорке.
— И кем бы я стала, если бы вы остались в Дамарис? — спросила девушка.
— Я бы выдал тебя замуж за какого-нибудь графа или маркиза, наш род достаточно древний, чтобы претендовать на родство с самыми знатными фамилиями королевства, — ответил Брендан. — Поэтому, когда Стэнхоум пришел ко мне, я дал свое согласие.
— Ник знает кто ты? — удивилась Кимберли.
— Он знает, что я твой отец, но я знаю, чей он сын.
— Хорошо, что вы перебрались в Нью-Йорк, — заключила Кимберли, выслушав отца, — я очень благодарна тебе и маме.
— Лучше поблагодари при случае Алроя и Кендру, если бы не они, быть тебе маркизой или графиней, — рассмеялся Брендан, видя, как изменилось при этом лицо дочери.
Позже, сидя в кабинете Эстель, Кимберли рассказывала ей свою невероятную историю. Сестра Анна всегда повторяла, что их встреча не случайна, она была предрешена на небесах, поэтому они должны беречь то, что дал им бог. Редко кому выпадает такое счастье, — встретить родственную душу.
— Мне всегда казалось, что сестра Анна права, — Эстель на мгновение задумалась, — она столько раз говорила, что наша дружба предрешена судьбой. В детстве я считала, что это волшебство и пусть у нас нет родителей, зато мы есть друг у друга.
— Ты могла бы жить во дворце и к тебе бы обращались ваше высочество, — Ким улыбнулась, — а я могла бы стать твоим телохранителем.
— И не мечтай, — Эстель тоже улыбнулась, — телохранителем был твой отец, а ты бы стала леди Стэнхоум, если бы вышла замуж за сына Филиппа, и сидела бы дома за вышиванием.
— Только не это, — рассмеялась Ким, — через неделю меня бы вернули отцу.
— Ты бы хотела познакомиться с мамой? — сменила тему Эстель.
— Да, мне кажется она удивительная женщина, но я совсем не похожа на нее.
— Я так и не смогла назвать Карину мамой, а Алроя отцом, но возможно когда-нибудь я преодолею себя.
— И тем ни менее, ты их дочь.
— Мы обе дочери своих родителей, которые заботились о нашем благополучие, но мы слишком долго жили вдали от них.
Кимберли не могла не согласиться с Эстель. Времени прошло слишком много, они выросли без родителей, теперь было сложно преодолеть тот барьер, что возвела между ними судьба.
Глава 19
Накануне свадьбы София заглянула к Дамарис. Она изучила историю королевства, но что случилось с древней магией, так и не поняла. По одной из книг, наследницей являлась она, по пророчеству королевы — ребенок Харварда и Эстель. Окончательно запутавшись, девушка пошла за разъяснением к королеве.