– Так, о чём мы? – снова заговорил Вильгельм, словно ничего не произошло. – Ах да, вы настолько глупы, что не поняли о чём я, – после этой фразы от смеха меня спасала только боль и скопившаяся во рту кровь, которую пришлось снова сплюнуть на пол под недовольным взглядом Эрика. – Вентира Аполинария Кленская, вы обвиняетесь в предательстве и убийстве моего брата. Он любил вас, мечтал жениться на вас и умер, пытаясь спасти вас, – вот тут я не смогла сдержаться и усмехнулась, качнув головой и сурово посмотрев на собеседника.
– Ваш брат хотел жениться на мне, чтобы потом преподнести меня на блюдечке бывшему Богу смерти, а затем спокойно править моей страной от моего имени, убив при этом последнего законного сына короля Виктора. А так да, он меня очень любил, – в этот раз кулак в металлической перчатке прилетел снова по животу, заставив согнуться пополам и с силой сжать губы, но с них успел сорваться стон боли.
– Вы так говорите, словно Велиант Крист не планировал сделать то же самое, – процедил сквозь зубы принц, а его взгляд наполнился гневом. Пусть мужчина и смотрел на меня, но его злость явно была направлена на другого человека, который отсутствовал.
– Спросите у него сами, он мне не доложил, – разговаривать о Велианте с этим типом и в моём положении пленницы казалось некорректно, и я постаралась обойти тему, но не вышло. Бог смерти и здесь оказался прав, озвучив мне замысел Вильгельмских, а я ни на шаг не приблизилась к цели своего пребывания в этом плену.
– О, я спрошу, как только он приедет сюда за вами, – буквально вскочив с трона в прыжке, принц стремительными шагами приблизился ко мне. – А вы напишите ему такое письмо, что у него не останется другого выбора…
– Или что? – прервала я принца, оторвав взгляд от созерцания пола, залитого моей кровью, и подняв его на собеседника. Эрик уже занёс руку для очередного удара, но Вильгельм выставил ладонь в его сторону, останавливая солдата одним жестом.
– Или мы вас казним, и ему придётся прийти и отомстить мне за это, – спокойно пожал плечами принц, даже не догадываясь каких усилий мне стоило выражение страха и ужаса на лице вместо желающего вырваться наружу смеха. Как хорошо, что о моём бессмертии знает ограниченный круг лиц, и такие угрозы – пустой звук.
– А способ казни можно выбрать? Предпочитаю перерезанное горло – это проверенный вариант, ну, или можете меня сжечь на костре, – в наших частых беседах Бог смерти успел немного проинструктировать о том, как работает моя врождённая особенность. Если кости остаются целы, то я воскресну куда быстрее, чем если меня повесят, из-за чего сломается шея, или, худшее – отрубят голову.
– И, ах да, я же всё-таки принцесса, не положено мне вот так всходить на эшафот без символов своего рода на одежде. Может, у вас что найдётся в виде кленового листа? Буду весьма признательна, – пока я говорила, брови принца медленно ползли вверх от подобной наглости. Честно говоря, в такие моменты, когда из меня просто лился поток слов, мне хотелось убить саму себя, ну, или кляп в рот засунуть, но приходилось терпеть собственный словесный понос.
– Смерть – это слишком просто, брат мой, – неожиданно раздался третий мужской голос, от звука которого я вздрогнула, но в поле зрения его владельца не оказалось, а значит, тот стоял где-то за спиной. – Нам с тобой предстоит жить с болью в сердце от потери брата, а ей ты так просто собрался даровать покой? Мы должны обречь её на страдания, аналогичные тем, что терзают наши сердца, ты не находишь? – поток холодных мурашек пробежал вдоль моего позвоночника и скрылся где-то под поясом штанов. Да, Бог смерти предупреждал о возможных неприятных моментах пленения, но внутренний голос подсказывал, что фантазия Вильгельмских может оказаться куда изобретательнее, нежели даже моя собственная. Краем уха я уловила стук каблуков, третий мужчина приближался, стараясь не оповещать об этом, но камень пола, встречаясь с металлическими вставками подошвы, выдавал его.
– У тебя есть идеи, Винсент? – поинтересовался Вильгельм, переведя взгляд куда-то мне за спину, и по тому, как он назвал незнакомца, я опознала его младшего брата – среднего принца. Вздёрнув голову, насколько позволяло моё согнутое положение и снова сплюнув кровь на пол, я, в свою очередь, смотрела на Вильгельма исподлобья и скрежетала зубами. На беседы о фибуле ни один из мужчин выходить не собирался, и это раздражало, ведь моего ума тоже не хватит на верное раскрытие этого вопроса.