— Та отвратительная баба что-то говорила насчет того, что “Кхедайв” принадлежит им, — задумчиво проговорил Калум. — Рафик, есть ли в этой их реорганизации что-то, что позволило бы им утверждать, будто мы украли у них корабль?
— Утверждать они могут все, что угодно, — заметил Рафик. — А, если они поймают нас и нам придется отстаивать свои права, таскаясь по судам, кто позаботится об Акорне? — Он улыбнулся своим коллегам. — Думаю, нам можно посоветовать только изменить внешность и добыть новые документы.
— Мы можем назваться, как хотим, — проворчал Гилл, — но наш корабль зарегистрирован и многим известен…
Рафик улыбнулся ангельски-лучезарной улыбкой:
— Возможно, я знаю кое-кого, кто поможет нам урегулировать эту маленькую проблему. Разумеется, за деньги.
— А чем мы будем платить этому твоему “кое-кому”? У меня есть сильное подозрение, что КОП вовсе не собирается оплачивать нам тот никель и железо, которое мы высылали на Базу, — суховато заметил Калум. — А платина и титан остались в доках “Объединенных Производителей” — между прочим, в наших последних свободных контейнерах!
— У нас, — мягко напомнил Рафик, — есть большой пакет весьма ценных акций “Объединенных Производителей”, хотя эти акции и не дают права голоса при определении политики компании. Я думаю, дядя Хафиз будет рад перевести их для нас в местную валюту.
На несколько мгновений воцарилось молчание, потом Гилл рассмеялся и хлопнул ладонью по колену:
— Значит, “Объединенные Производители” все-таки заплатят нам за оснащение корабля! Что ж, это хорошо.
— Зато потом мы останемся банкротами, — проворчал Калум.
— У нас останется наш корабль, наши инструменты и наши знания, — кажется, Гилл пришел в прекрасное расположение духа. — И Акорна! Нам не о чем тревожиться, джентльмены. Я спинным мозгом чую, что мы еще отыщем астероиды, гораздо более богатые, чем все, что мы видели прежде!
— Итак, вперед, к дядюшке Хафизу? — спросил Рафик, усаживаясь в кресло навигатора и держа руки над клавиатурой.
— Да. Где он живет, твой знаменитый дядя Хафиз?
— Планета называется Лябу, а ее местоположение — семейная тайна, которую я не могу разглашать, — ответил Рафик, одновременно начиная вводить курс в память бортового компьютера. Закончив прокладывать курс, он очистил экран монитора быстрее, чем Калум и Гилл успели прочесть хотя бы строчку. — Ну, ну, не шалить!
— Не шали-ить? — повторил слабенький детский голосок.
— Акорна, милая моя, — Гилл, находившийся к девочке ближе всего, направился к ее гамаку. — Прости, дорогая, прости! Мы даже представить себе не могли, что эти идиоты собираются сделать с нашей дорогой девочкой, с нашей маленькой Акорной!
Ее зрачки расширились, выражение страха исчезло с лица, маленькие кулачки разжались: поняв, что она снова на борту “Кхедайва” со своими опекунами, девочка успокоилась.
— Глупая женщина! Я рад, что ее приложил, — заявил Калум.
— Очень глупая женщина, — согласилась Акорна, решительно закивав головой, но тут же застонала: — Ох, моя голова!
— Все пройдет, акушла, — уверил ее Калум и прибавил, обращаясь к Гиллу: — Пора пристегнуть ремни. Сейчас мы нырнем в бескрайнюю черноту.
Глава 3
Следующие несколько дней Акорна сильно нервничала, и троим ее опекунам приходилось прилагать огромные усилия, чтобы отвлечь ее и убедить, дав слово чести и поклявшись всем святым, что они больше никогда не оставят ее одну с глупыми незнакомцами.
Прежде, чем они отправились забирать Акорну, Калум, помимо прочих мелких дел, успел взять у торговца на Базе немного семян. Кроме того, ему предложили цветы.
— Существует множество декоративных растений с широкими листьями, которые, кроме того, красиво цветут: они добавят разнообразия вашему маленькому садику на гидропонике, — сказали ему. — Кроме того, они быстро растут.
Конечно, Калум больше интересовался овощами и съедобными растениями, равно как и некоторыми новыми сортами бобовых, однако он взял еще семена люцерны и тимофеевки, заметив при этом, что он хочет сделать приятное другу.
Посадка семян и выяснение способов ускорения их роста при помощи “Галактической Ботаники” из библиотечной программы корабля помогли скоротать время; кроме того, новые растения внесли разнообразие в меню. Акорна читала “Галактическую Ботанику” с не меньшим усердием, чем Калум и Гилл, и вскоре сообщила им, что у нее все под контролем, что она прекрасно справляется с гидропоникой самостоятельно, и что — пусть они, пожалуйста, займутся чем-нибудь другим.
— Как ты думаешь, может ли она помнить такие вещи… видовая память, или что-то в этом роде? — спросил Калум.
Гилл пожал плечами:
— Кто знает? Я сумел провести анализ образца крови, который мы взяли, когда она разбила коленку. Она не принадлежит ни к одному известному виду: совершенно другой генотип. Вот ведь дерьмо! — и он послушно бросил половину кредита в коробочку с надписью “ДОСТОЙНЫЕ СЛОВА”.
— Послушай-ка, а интересно, сколько у нас там набралось? — спросил Гилл; Калум открыл коробочку, высыпав из нее не менее полусотни монеток достоинством в полкредита.
— Конечно, на это много не купишь, но начало неплохое.
— Дядя Хафиз нас устроит, ребята, — уверил их Рафик, сидевший в кресле пилота. Потом он подался вперед: — Гилл, ты помнишь погибший корабль, который мы нашли? Тот, который врезался в астероид до половины?
— А что насчет этого корабля?
— Не принадлежал ли он, случайно, к тому же классу, что и наш?
— На год-два постарше…
— Но того же класса. Ты хочешь сказать то, о чем я думаю? — просияв, поинтересовался Гилл.
— Именно так, дорогой дружище, — расплывшись в широчайшей улыбке, ответил Рафик. — А этот пояс астероидов лежит как раз у нас на пути… ну, чуть-чуть в стороне.
— И мы поменяем опознавательные знаки? — спросил Калум. — Ты полагаешь, мы можем это сделать?
— Немного помощи от дяди Хафиза — и с этим не будет никаких проблем, — заявил Рафик. — Ну что, согласны?
Гилл и Калум переглянулись.
— Что ж, дело того стоит — особенно если дядя Хафиз сумеет найти объяснение тому, где находился корабль после его исчезновения…
— О, в таких делах он дока, — жизнерадостно заявил Рафик и принялся что-то фальшиво насвистывать себе под нос.
— Уж это точно должно сбить со следа ищеек “Объединенных Производителей”, если, конечно, они дадут себе труд искать нас, — заметил Калум, обеспокоено глядя в сторону секции гидропоники, где в это время работала Акорна.
— Это верно, — подтвердил Гилл и поскреб в бороде; потом сгреб ее в кулак. За прошедшее время борода у него отросла до пояса. — Вот же, хотел было хорошенько подравнять ее, но, боюсь, КОП закрыла заодно и парикмахерскую.
— Я тебе подстригу бороду, — вкрадчиво предложил Калум.
— Ни в коем случае, приятель, — Гилл решительно затолкал бороду за пазуху.
— У дяди Хафиза прекрасный брадобрей, — успокоительно заметил Рафик.
— Ну, не могу же я ждать, когда мы доберемся до твоего дяди Хафиза, — пробурчал Гилл.
— Вот увидишь, он тебя поразит, — с гордостью объявил Рафик. Затем он прибавил гораздо менее уверенным тоном: — Только… вот что. Ему не надо знать об Акорне.
— Почему нет? — одновременно спросили Калум и Гилл.
— Он — коллекционер.
— И что же он собирает?
— Информацию обо всем, что происходит — а я совершенно уверен, что он никогда не видел ничего подобного Акорне.
— Разве это не осложнит дело?
Рафик склонил голову набок и пожал плечами.
— Я не просто так называюсь племянником своего дяди. Мы придумаем, что делать. Мы не можем потерять Акорну.
Обмен опознавательного маяка с погибшим кораблем оказался не таким простым делом и стоил им трех дней тяжкого труда. Для начала, сложность состояла в том, что горняцкое оборудование, отлично подходящее для добычи руды, совершенно не было приспособлено для выполнения задач, подобных снятию и установке деталей корабля — а их ремонтное оборудование не работало в условиях вакуума при экстремальных температурах и том огромном количестве пыли, которое находилось на поверхности астероида.