Она провела рукой по груди Кеталы, пощупала ее ягодицы, сунула руку между ног.
— Меченная и использованная, — проговорила она. — А здесь она больше не нужна, ты сам так сказал. Я ее возьму, чтобы сделать тебе одолжение.
— Она все еще должна деньги на выкуп, — сказал Шири Теку.
Кажется, эти слова развеселили диди Бадини:
— Как и все они, верно?
С минуту они с Шири Теку обменивались фразами, потом согласились на сумме, от которой у Яны перехватило дух.
— Нет! Я не пойду!
Шири Теку выпустил Кеталу: пока они торговались, он бурно жестикулировал; воспользовавшись случаем, Кетала попыталась проскочить между двумя взрослыми и бросилась к дверям. Полные коричневые руки диди Бадини метнулись к Кетале с быстротой змей: она поймала девочку за толстую косу, сбегавшую по спине Кети. Кети упала на колени, больно ударившись: диди Бадини все еще держала ее за косу.
— Пожалуйста, — всхлипывала девочка, — я же уродина, видите, вы не захотите меня.
Диди Бадини улыбнулась, и это была улыбка Черного Старика.
— Некоторым из моих клиентов это нравится, — сказала она Кети. — Скоро у тебя прибавится меток.
Она кивнула Шири Теку:
— Выбей из нее желание драться. Я не собираюсь драться с визжащей кошкой всю дорогу до Келталана.
Шири Теку небрежно стукнул Кети в висок. Ее голова мотнулась вбок, но диди Бадини все еще держала девочку за косу; Шири Теку ударил еще раз, и тело Кети обмякло. Диди Бадини выпустила ее волосы, и Кети упала на глиняный пол. Шири Теку перебросил ее через плечо и понес к дверям.
— Но я не за этим сюда прилетел, — заговорил серый человек: его голос был похож на шорох сухих листьев под зимним ветром.
— Твой хозяин сказал мне, что здесь есть кое-что, ради чего стоит прилетать, — заявила диди Бадини остальным детям. — И где же это? Красивый ребенок, сказал он, что-то особенное — и слишком маленький ребенок, чтобы его можно было приставить к работе.
Яна уставилась в пол. Может быть, если она не будет поднимать глаз, если она не будет видеть Черного Старика, глядящего из глаз диди Бадини, то женщина не увидит ее и не станет задавать ей вопросы — не станет удивляться тому, что она, Яна, так нелепо скорчилась на полу возле угла, в котором сидит Чиура…
— Он что, тебя имел в виду? — диди Бадини подняла голову Фаиза под подбородок. — Красивые карие глаза, но зубы безнадежны; к тому же, тебе достаточно много лет, чтобы ты был хорошим рабочим. Это не ты.
Она перешла к Лате, которая смотрела на нее с бессмысленной улыбкой и пыталась следить за диди Бадини здоровым глазом.
— Если он имел в виду эту, то я попусту трачу время.
Она двинулась дальше; на ее щиколотках позвякивали маленькими колокольчиками ножные браслетам. Наконец, она остановилась перед Яной.
— Посмотри на меня, дитя!
От одежд диди Бадини исходил сладкий запах духов — такой сильный, что Яна едва не задохнулась.
— Хорошая, — проговорил тоненький голосок позади Яны. — Красивая.
— Ах, — удовлетворенно выдохнула диди Бадини. Наклонившись, она взяла Яну за шею сзади — ее пальцы оказались на удивление сильными и жесткими, — и отшвырнула девочку в сторону. — Значит, это и есть мой приз.
— Красивая леди, — взглянув на диди Бадини снизу вверх, проговорила Чиура и схватила грязными пальчиками подол платья женщины.
— И правда, красивый ребенок, если бы он еще не был таким грязным.
— Нет, — выдохнула Яна, поднимаясь на колени и толкая Чиуру назад, в угол. — Нет, леди, она вам не нужна, она самая обычная и, к тому же, больна — очень больна, и вы из-за нее заболеете…
Если бы Кети была здесь — Кети, которая знает так много слов, которая видела город! Она смогла бы придумать хорошую историю. Но Кети не было — Шири Теку унес ее, ее продали красивой госпоже, чьи глаза и улыбка принадлежали Черному Старику.
— Не говори глупостей, девочка, — Диди Бадини ударила Яну, снова отбросив ее в сторону. Ее пальцы были унизаны кольцами, и одно из них глубоко поцарапало щеку Яны. — Я полагаю, именно ты и попыталась сделать ее уродливой? Тебе это почти удалось: половина волос обрезана, да еще вся эта грязь… Но я все еще могу сказать, что она будет очень хороша, если ее отмыть. Ты пойдешь с диди Бадини, малышка, — ласково обратилась она к Чиуре. — Пойдем — ты будешь жить в городе, спать на шелках и пить шербет каждый день.
Чиура подняла грязные ручонки и потянулась к диди Бадини, потом посмотрела через плечо:
— Мама Яна?
— Твой хозяин позаботится о маме Яне, — сказала диди Бадини. — Она не пойдет с нами. Не в этот раз.
Холодные черные глаза презрительно взглянули на Яну, сидевшую в грязи с окровавленным лицом. — Может быть, хозяин отдаст ее мне, когда она станет слишком большой.
— Нет. Не забирайте ее. Пожалуйста, — взмолилась Яна. Шири Теку вернулся в барак, и он обхватила его ноги: — Я учу ее сортировке, она будет хорошо работать. Я буду о ней заботиться, с ней не будет никаких проблем!.
Шири Теку пинком отшвырнул Яну, попав девочке в живот. Лежа на полу, она вслушивалась в звук собственного дыхания — какой-то далекий, чужой звук, а Чиура весело болтала, сидя на руках диди Бадини, и кто-то отсчитывал кредиты. Потом диди Бадини и молчаливый серый человек ушли и унесли с собой Чиуру. А Шири Теку поднял кнут.
— Я покажу тебе, как пытаться прятать мой товар от покупателей, — сказал он за миг перед тем, как первый удар обжег грудь Яны.
В том, чтобы ходить по земле, по поверхности планеты, всегда было что-то, невольно восхищавшее Акорну. Может быть, все дело было в воздухе: это было не чистый и мертвый воздух корабля, здесь в нем чувствовались мириады запахов, суливших удивительные, экзотические блюда — нежные молодые листья, сладкие хрустящие корешки и целые поля шелковистой травы вместо редких стебельков, которые выращивали для нее в гидропонной секции корабля. В это утро она проснулась от сна, в котором ей привиделся залитый солнцем сад, полный цветов и музыки бегущей воды — и другой музыки, которую творили зверьки, плясавшие в кронах деревьев и поющих сладостные песни. Существовало ли такое место на самом деле, или она только придумала его? Образы сна были настолько четкими, что казались осколками воспоминаний о том, что она видела в детстве. Давным-давно — потому что в этом сне (или воспоминании?) она была совсем маленькой. Это было еще до Нереда, до Грейфена, до Телой, даже до Лябу… был ли на самом деле сад, где трава была мягкой и голубоватой, были ли на самом деле руки, поднимавшие ее вверх, туда, где в ветвях пели странные зверьки? Когда она пыталась удержать ускользающие воспоминания, они исчезали, как круги на воде, оставляя только смутное ощущение, предчувствие удивительных вещей, которые могут случиться, если пройтись по планете ранним утром.
С этим чувством смешивалось другое, неуютное, чувство вины, связанное с более отчетливыми воспоминаниями об утренней прогулке в садах Лябу с их поющими камнями. Рафик, Калум и Гилл тогда рассердились на нее за то, что она вышла прогуляться, разве нет? О, да — она забыла надеть те одежды, которые должны были скрывать ее рог. Что ж, тогда она была только глупым ребенком. Теперь она выросла. Так они говорили вчера. И, конечно, такой ошибки она больше не сделает!
Чувствуя гордость от такой своей предусмотрительности, Акорна надела не только облегающую кофту и длинную юбку, которые она носила теперь по настоянию Гилла, но и полупрозрачный зеленый шарф в цвет юбки, который можно было набросить на голову. Шарф закрывал рог: вместо этого стороннему наблюдателю показалось бы, что ее волосы уложены в весьма прихотливую прическу. Сочтя, что теперь она полностью готова к тому, чтобы покинуть дом, девушка выскользнула на улицу: он решила исследовать Келталан, столицу Кездета, самостоятельно, пройдя по городу пешком.
Ограниченное пространство космического корабля не давало Акорне возможности как следует размять ее длинные ноги. Каждый день она проводила в тренировочном зале корабля; в тренировочном шкафу , подумалось ей, пока она с наслаждением любовалась раскинувшимися перед ней просторами, — но все равно эти упражнения ни в какое сравнение не шли с хорошей пробежкой по утоптанной земле.