Самуэль крикнул:
– Первая линия – огонь!
Прогремел залп, стрелков окутало облако густого дыма, мушкеты выплюнули огонь и свинцовый град в приближающихся драгун. Но это их не остановило. Лошади опрокидывались, люди вылетали из седел. Внезапно Эбба обнаружила, что держит в руках первый из двух мушкетов с колесцовым замком, а мушкет с фитильным замком лежит рядом с ней, и из дула у него идет дым. Она, должно быть, выстрелила и сама не заметила этого. Она не знала, попала ли в кого-то. Глядя поверх дула мушкета, она видела, как всадники накатывают на монастырь, словно прибой, уже так близко, что ей казалось, будто она сможет коснуться их рукой, если вытянет ее. Она различила широкую грудную клетку лошади, танцующую над далеко выброшенными вперед ногами подпругу, раздувающиеся ноздри, выпученные глаза – ее мушкет выстрелил, а с ним и оружие остальных. Второй залп! Она отбросила мушкет, всмотрелась в дымовую завесу и ничего не увидела. Лошадь и всадник, в которых она целилась, исчезли, словно их никогда и не было. Волна атакующих разделилась перед стеной и понеслась вдоль нее налево и направо, и она поняла, что Самуэль подготовил сюрприз: на концах их короткой жалкой линии вдруг набухли облака порохового дыма, когда стрелки, которые лежали там в укрытии и еще не стреляли, прицелились в первых всадников в обеих колоннах и нажали на спуск. По воздуху полетели тела, заржали лошади, вторая линия накатила на застреленных, обе волны замерли. Прямо перед ними возникла бьющаяся, извивающаяся масса тел и копыт. Пока Эбба не сводила с нее глаз, из этой массы стали показываться отдельные солдаты: они размахивали шпагами или пистолетами, кричали и ругались, подпрыгивали и лезли к ним через обвалившуюся стену. Она услышала команду Самуэля: «Вторая линия – огонь!» – и увидела, как солдаты падают на землю, как они отскакивают и врезаются в линию наступающих товарищей, как они валятся назад и извиваются между камнями. Другие бежали дальше, бежали словно прямо на нее: сверкающие шпаги, открытые в нечеловеческом крике рты… Позабыв недавние мысли о последней пуле для себя, она схватила пистолет и выстрелила в лицо, которое оказалось ближе всего, которое будто нависло прямо над ней. Второй солдат прыгнул на нее, сбив на землю, но она не выпустила пистолет из рук, ударилась о камни, в глазах у нее потемнело. Однако она взвилась и стряхнула С себя нападавшего, попыталась встать раньше него и увидела, как его голова разлетается на куски. Тело его забилось, как у рыбы, вытащенной из воды. Ее взгляд метнулся к Самуэлю, а тот отбросил дымящийся пистолет и заревел: «Первая линия – огонь!»
Она рванулась назад, к третьему мушкету, но стрелять из него было уже слишком поздно. Прямо перед ней появился очередной драгун и взмахнул шпагой. Она подняла мушкет, отразила им удар, но не смогла устоять на ногах и снова упала на землю. Он закричал что-то, перепрыгнул через нее и наткнулся на Бьорна Спиргера, тот резко обернулся и выстрелил. Эбба почувствовала теплую влагу на лице и руках; драгун подкатился к ее ногам и уставился на нее широко раскрытыми глазами, в которых больше не было жизни. Всюду вдоль их линии трещали выстрелы.
– Прекратить огонь! – срывающимся голосом закричал Самуэль. – Прекратить огонь! Кто может, заряжай! Быстрее!
Драгуны перелезали назад через стену и бежали в поле. Взгляд Эббы метался. С полдюжины нападавших лежали по эту сторону стены; все они, кроме одного, уже не шевелились, но этот единственный полз вперед, опираясь на руки, и тащил за собой ноги. Рот его был открыт, лицо побледнело как полотно, а за ним тянулась широкая полоса крови. Никто не обращал на него внимания, даже когда он перевернулся на спину, судорожно сжал руками разорванный живот и стал отрывисто стонать. Она увидела, что ее пистолет лежит на земле, и поспешно подняла его.
– Они отступают! – крикнул кто-то.
– Нет, – крикнул в ответ Самуэль. – Они разворачиваются! Первая линия – готовьсь!