– Мы одни, – сообщил Фабио и впервые спросил себя, правда ли это.
Все-таки он был самым высоким по рангу членом папской делегации, и, возможно, за ним уже много лет… Он постарался отбросить эту мысль. Нервозность отца Нобили, похоже, была заразной – вероятно, как и проклятый насморк. Когда Фабио снова услышал хриплый простуженный голос посетителя, ему показалось, что у него уже начинает першить в горле.
Отец Нобили покачал головой и выкрутил воду из шляпы.
– Об этом действительно никому нельзя… – снова заговорил он. Взгляд его упал на графин с вином на столе Фабио; над графином поднимался пар. – Это горячее вино с пряностями? О, мое горло! Вы позволите, монсеньор?
– Прошу… – Фабио поморщился, услышав громкое бульканье, с которым вино перелилось в бокал, а затем – в горло иезуита. Посетитель выудил из складок плаща кольцо и положил его на стол.
– Это перстень с печаткой преподобного генерала Винченцо Карафы. То, что оно при мне, свидетельствует о правдивости и срочности моего послания.
– Я слушаю, – геройски ответил Фабио.
– Речь идет о… об одном мятежнике, – заявил отец Нобили.
– Мятежнике из Общества Иисуса?
– Да. – На монаха снова напал приступ кашля. – И нам неизвестно, не успел ли он уже отыскать… последователей.
– Внутри ордена есть отдельное движение?! – недоверчиво переспросил Фабио. Это известие поразило его не меньше, чем если бы отец Нобили стал утверждать, будто в муравейнике некоторые из насекомых внезапно решили преследовать собственные цели. – Вы меня разыгрываете.
– К сожалению, это не смешно, – сухо ответил отец Нобили. – И это не движение, а отдельная заблудшая душа. Я же сказал: мы не знаем, есть ли…
– Отдельная душа, настолько «незначительная», что преподобный генерал отправил в путь посла со своей личной печатью.
Отец Нобили снова закашлялся.
– Какова все же цель вашего визита ко мне, отец Нобили?
– Мы бы хотели, чтобы вы помогли нам поймать отступника и привезти его в Рим.
– Как вы себе это представляете? Кто вам вообще сказал, что он находится поблизости?
– Он вовсе не находится поблизости. Насколько нам известно, возможно, он все еще в Вюрцбурге.
– Но тогда скачите в Вюрцбург и… – Фабио неожиданно замолчал.
Отец Нобили кивнул.
– Вот именно.
Фабио щелкнул пальцами и на мгновение забыл о давящем ощущении в животе.
– Комиссия по расследованию уничтожения ведьм двадцать лет назад! – пробормотал он.
– До сих пор больше всего усилий нашему ордену приходится прилагать для того, чтобы исправить заблуждения прошлого, – сказал отец Нобили. – Наш орден также поддерживал тогдашнего архиепископа Вюрцбурга, Адольфа фон Эренберга, в его заблуждениях. Было сожжено девятьсот человек, монсеньор, в том числе несколько десятков детей. Теперь мы знаем, что это была ошибка. И мы надеемся, что снимем с души этот грех, если расследуем все преступления, вынесем все на свет божий и накажем виновных, если они еще живы.
– Вот почему в комиссию вошли только самые блестящие члены Societas Jesu, – добавил Фабио. – И вот почему разразился бы жуткий скандал, если бы вы вывели из состава комиссии одного из своих непогрешимых сотрудников по такому обвинению.
– Поймите, монсеньор, мы хотим, чтобы заблуждения двадцатилетней давности были осуждены, и хотим позаботиться о том, чтобы Общество вынесло урок из случившегося, чтобы ничего подобного больше не могло произойти. Но мы также не хотим трезвонить об этой истории во все колокола. Внутренняя чистка не имеет ничего общего с добровольным аутодафе! Это не наш путь.
– И кроме того, Societas Jesu уже потеряло достаточно уважения, даже если не учитывать последствия скандала по поводу процессов в Вюрцбурге.
– Кроме того, да, – согласился отец Нобили, хотя это, кажется, далось ему тяжело.
– Но я-то что должен делать?
– Вы – главный представитель Святого престола в немецких княжествах. Вы могли бы вычислить этого человека. Мы бы немного повозмущались, Святой престол через несколько дней мог бы заявить, что произошла ошибка, а потом мы все могли бы притвориться, что теперь порядок восстановлен. Никакого мятежника… никакого скандала… никакой длительной помехи процессу…
– Но ваши… мятежники… никуда не исчезнут!
Отец Нобили покачал головой. Лицо его было маской.
Фабио медленно вдохнул.
– За этим кроется нечто большее, – прошептал он. – Только из-за того, что кто-то не на сто процентов следует правилам ордена, преподобный генерал не станет упрятывать его в подземелья церкви Иль-Джезу.