— Первый раз в Атланте? — спросил Флеминг.
— Эм.
— Это жестокий город.
Тебе следует заглянуть в Лос-Анджелес. В одночасье поседеешь.
— Поняла уже.
— Бывает трудно сориентироваться.
— Поняла. — Пожалуйста, ветеран, просвети скромного новичка.
— Вы уже нашли, где остановиться? — спросил Флеминг. — Я могу порекомендовать несколько более безопасных районов.
Последнее, что мне было нужно, это чтобы он попытался выяснить, где я остановилась. Мне надо немедленно отвязаться от него.
— Ордену нравится присматривать за нами. Я немного поживу в казармах.
— Дайте знать, когда вас выпустят прогуляться, и я все вам покажу.
Прогуляться?
— Может я и приму ваше великодушное предложение.
Он улыбнулся мне.
— Рад помочь.
Я моргнула, фокусируя свою магию. Появились полупрозрачные цветные полосы. Ярко-голубовато-серебристые, цвет человеческой магии, наполненный божественностью. Пастор Хейвуд. Мерцание и пятна серебра были повсюду, но окровавленная платформа аж светилась ими. Искривленный каскад перистой магии тянулся от окошка в крыше до самого низа, словно кто-то взял сияющую паутину, сотканную из чистого света, скомкал ее и сбросил из окошка на пол.
Яркий зеленый след, знакомого оттенка, вел к платформе. Оборотни… слишком недавно, чтобы быть причастными к убийству. Я присела на корточки, пытаясь рассмотреть поближе. Особенно выделялась одна лента травянисто-зеленого цвета. Тьфу! Мне просто повезло.
— Здесь в последнее время были оборотни?
— Нет.
Верно. Они попали сюда не через окошко в крыше. След начинался у двери. Кто-то их впустил, а это означало, что либо копы задолжали им услугу, либо какие-то деньги перешли из рук в руки. Возможно, и то и другое.
Я подошла ближе, в пространство между первым рядом скамей и платформой. Второй след оборотня. А эти ребята действительно пролезли через окошко в крыше и ушли всего пару часов назад. Странно. Две отдельные группы? Что так?
Единственная зеленая нить в этом втором следе поймала свет, сияя магией. Она была самой красивой мятно-зеленой, прозрачной и чистой. Другие линии оборотней, травянисто-зеленые или болотно-зеленые, немного обесцветились, немного растворившись в окружающей среде. Но эта мятно-зеленая осталась яркой. Если другие следы были акварельными, то это был металлический акрил. Он притягивал взгляд. Я никогда не видела ничего подобного.
Как бы это ни было красиво и странно, нить была слишком свежей, чтобы быть связанной с убийством.
Я ступила на платформу и опустилась на колени, пытаясь разобрать взрыв серебра. Так много энергии было так быстро израсходовано. Смерть не была мгновенной. Пастор Хейвуд столкнулся лицом к лицу с нападавшим, и тот дал отпор. Борьба длилась недолго, но она была дикой и жестокой.
Магия была слишком плотной. Мне нужен был лучший угол обзора.
Я легла на спину и посмотрела в серебряную воронку, тянущуюся к потолку.
— С вами все в порядке? — спросил Флеминг.
— Ага.
Часть серебра была подкрашена золотом, которое перистой, тонкой спиралью опускалось вниз, смешиваясь с серебристо-голубым пастором Хейвудом. Желтый обычно означал животную магию, но не всегда. Когда Ник работал под прикрытием с людьми моего деда, они заставили его тело поглотить инопланетную силу, вот почему его подпись имела желтую полосу. Итак, слишком светлое золото… Божественный зверь?
— Помните, я говорил не портить место преступления? Я не знаю, как объяснить вам это, но вы загрязняете все вокруг.
— С тех пор как умер пастор Хейвуд, на месте происшествия побывало семнадцать человек. Они обошли всю церковь, и двое из них, вон там, попробовали кровь. Если вы беспокоитесь о загрязнении, то поздно пить «Боржоми».
Я пересекла платформу вправо, стараясь избегать крови, и увидела легкое мерцание фиолетового в углу. Здрасьте.
Я подошла. На деревянных досках пола был выжжен символ. Искаженная фигурка из палки с кругом на месте головы и полумесяцем вместо ног. Его правая рука была направлена вверх под углом в сорок пять градусов. Левая рука продолжалась вниз, образуя букву «Н», в то время как правая просто заканчивалась.
Символ светился интенсивным электрическим фиолетовым светом. Активен.
Во мне зашевелилась знакомая ярость. Жрецы Молоха не убивали пастора, но они осквернили его святилище, оставив одного из своих, чтобы наблюдать за ним и запятнать его силой Молоха. Это было его святое место, убежище, где служил пастор Хейвуд, а они осквернили его.