– Вы сам по себе, гражданин?
– Гм. Ну да.
– Тогда с вас двадцать пять копеек.
– Я пришел сюда не любоваться картинами. Мне просто надо поговорить с Гришутиной Анастасией Васильевной.
– Купите билет и можете идти разговаривать, – сказала, как отрезала, кассир.
Я отдал ей двадцать пять копеек, получил билет, но при этом, не удержавшись, спросил:
– А если бы я не был сам по себе?
– Тогда бы вы были в составе экскурсии, и билет вам стоил десять копеек.
Пройдя в первый зал, откуда начиналась экспозиция, я сразу подошел к женщине – смотрительнице, лет тридцати пяти. Строгое темно-синее платье с кружевным воротничком подчеркивало стройность ее фигуры, а густые волосы, уложенные узлом на голове, демонстрировали изящность шеи. Взгляд синих глаз мягкий и доброжелательный.
«Приятная женщина», – отметил про себя я.
– Здравствуйте. Не подскажете, где я могу увидеть гражданку Гришутину?
– Здравствуйте. Это я, но вас, извините, не знаю.
– Меня зовут Александр Станиславович. Можно просто звать Сашей. Я приехал из Красноярска и привез вам письмо от Натальи Алексеевны.
Женщина сначала обрадовалась, но в следующее мгновение на ее лице появилась тревога.
– Господи. Надеюсь, с ней ничего не случилось?
– Пока ничего. А это вам. Держите, Анастасия Васильевна, – я достал из кармана письмо и протянул женщине.
Та взяла письмо в руки, какое-то время смотрела на него, потом подняла глаза, полные слез, и тихо спросила:
– Как она… себя чувствует?
– Обрадовать нечем, но, когда я уезжал, была жива. Если вы знаете, у нее плохо с сердцем.
– Да. Да, я знаю, – женщина достала платочек и приложила к глазам. – Извините.
– Ничего.
– У меня до обеденного перерыва полчаса осталось. Вы не могли бы меня у входа подождать? Или здесь, по залам, походите.
– Подожду у входа.
Дождавшись, когда она выйдет, я спросил ее:
– Анастасия Васильевна, где будем разговаривать?
– Тут в трех минутах бульвар. Идемте туда.
Мы сели на лавочку.
– Я прочитала письмо. Вы знаете его содержание?
Я невольно напрягся.
– Нет.
– Наталья Алексеевна пишет о вас, как о хорошем, приличном человеке.
– Не может быть. Я человек, склонный к риску, и она об этом знает.
– Кстати, она и об этом упоминает. Вы знаете, она пишет так, словно говорит с тобой, поэтому я уже много чего о вас знаю.
– У вас с Натальей Алексеевной, мне так кажется, были близкие и доверительные отношения.
– Это действительно так. Я ей очень благодарна за то, что она на многое открыла мне глаза, помогла, когда мне было плохо… Впрочем, это мое личное и останется только при мне. Да что это я о себе говорю. Вы давно приехали? Как устроились?
– Два дня назад и уже устроился.
– Могу я вам чем-то помочь, Александр Станиславович?
– Ничего не надо. Я пришел к вам только для того, чтобы письмо передать.
– Мне очень хотелось бы принять вас как положено, поэтому вы, может, зайдете ко мне как-нибудь в гости. Мне хочется побольше узнать о Наталье Алексеевне. Я так давно ее не видела.
– У меня есть дела, но как только выберу время, постараюсь вас навестить.
– Я была бы очень рада.
– Анастасия Васильевна, я вас не узнаю. Вы кокетничаете с молодым человеком? – неожиданно раздался голос мужчины лет сорока, аккуратно одетого, даже с претензией на моду. Его я сразу отметил среди гуляющих по бульвару людей, уж больно внимательно он на нас смотрел, идя в нашу сторону. Чуть недовольное выражение довольно приятного лица, пушистые усы, настороженность в глазах.
– Петр Сергеевич, как вы могли подумать такое? – женщина улыбнулась краешками губ. – Только как вы меня нашли?
Я отметил для себя, что женщина рада его видеть, а это могло означать только одно, он ей небезразличен.
– Все очень просто, дорогая Анастасия Васильевна. Я шел к вам, чтобы сказать, что взял билеты в театр, но мне сказали, что вы ушли. Я почему-то сразу подумал, что вы пошли на свою любимую лавочку, где любите сидеть, когда хотите уединиться. Вот вы здесь, но при этом с молодым человеком, что мне кажется довольно странным. Вот я и подумал: не замешан ли здесь амур?
Сказано это было вроде шутливо, но взгляд мужчины при этом был холодный и цепкий.
– Петр Сергеевич, побойтесь бога! – возмущение женщины было явно наигранным. – Какие в моем возрасте амуры, да еще с молодыми людьми!