Я поднялся со скамейки.
– Чтобы разрешить двойственность создавшегося положения, я для начала представлюсь. Александр.
– Петр Сергеевич Зворыкин, – мужчина чуть-чуть приподнял шляпу. – Приятно познакомиться.
– В Москву приехал недавно, а наша встреча с Анастасией Васильевной состоялась благодаря письму, которое я привез от ее хорошей знакомой.
– Так и есть, – женщина встала со скамейки. – Александр привез мне письмо от Натальи Алексеевны. Вы должны помнить, я вам про нее рассказывала.
– Прекрасно помню, так как слышал о ней не один раз. Значит, если я все правильно понимаю, вы, молодой человек, прибыли к нам из Сибири?
– Оттуда. Теперь не буду вам мешать. Разрешите откланяться.
– Александр, я надеюсь на нашу новую встречу, – еще раз напомнила мне женщина.
– Хорошо, Анастасия Васильевна. В ближайшие дни я постараюсь вас найти. Или дома, или на работе. Хорошо?
– Это было бы замечательно.
– Извините меня за назойливость, Александр, – неожиданно снова вступил в разговор Зворыкин. – Вы приехали из Красноярска?
– Да.
– У меня есть очень хороший знакомый, который долго служил в тех краях. Жену себе там нашел. Мне неудобно вас просить… – мужчина неожиданно замялся.
– Вы о Власове, Петр Сергеевич? – неожиданно спросила его женщина.
– Да, о Владимире! Уж и не знаю, что с ним делать. Того и гляди, учудит над собой что-нибудь смертельное.
Еще по пути в Москву я думал о том, что надо найти подходящих людей, на которых можно будет положиться. Так ту операцию, что я задумал, в одиночку было не провернуть, а связываться с ворами у меня не было ни малейшего желания. По горло был сыт их подлостью. Я прикинул, что мне надо искать соратников среди бывших офицеров, вот только они умело прятались под чужими личинами, но при этом не хотел иметь никаких дел с боевыми офицерскими группами или с белогвардейским подпольем, чтобы не оказаться под прицелом ОГПУ, так как с методами их работы я был знаком не понаслышке. Судя по выправке и манере держаться, Зворыкин как раз был «бывшим», как и его приятель Власов. Даже если они не подойдут, у меня появится шанс выйти на их круг общения и уже из них подобрать нужные мне кандидатуры. Это и стало причиной, по которой я не стал бесповоротно отказываться.
– Излагайте вашу просьбу, Петр Сергеевич, а я вам скажу: да или нет.
– Есть у меня старый друг. В свое время жизнь нас раскидала в разные стороны и вот свела снова, совершенно случайно, здесь, в Москве. Понимаете, Александр, он человек деятельный, можно сказать, боевой по характеру, а так случилось, что оказался без дела и захандрил. Я уже по-всякому пробовал, только у меня не получилось. Вот я и подумал, что разговор с вами, общие воспоминания о Сибири встряхнут его, вырвут его из этого состояния.
– Он что, запойный?
– Нет. Я же говорю, хандра у него.
В качестве лекарства от депрессии мне выступать еще не приходилось, но раз другого варианта у меня пока не было, я дал свое согласие:
– У меня есть время. Можем поехать прямо сейчас.
– Буду вам очень благодарен. Анастасия Васильевна, извините меня, ради бога, но сейчас я вынужден откланяться. Еще раз напоминаю, что мы сегодня идем в театр. Буду у вас в половине седьмого, – сказал Зворыкин.
– До свидания, – попрощался в свою очередь я с женщиной. – На днях загляну.
– Непременно буду ждать.
Извозчика мы нашли быстро. По дороге я попытался разговорить Зворыкина, но тот явно не хотел вдаваться в подробности, как своей жизни, так и его хорошего друга, отделываясь короткими, односложными ответами.
Власов оказался мужчиной видным. Крупный телом, широкоплечий, с классическим профилем лица, которое сейчас портили ввалившиеся глаза, щетина и пустота в глазах. Петр Сергеевич оказался частично прав, стоило ему узнать, что гость приехал из Сибири, он поднялся с кровати и даже попытался привести себя в порядок. Правда, я так и не понял, это он проявил простое уважение к гостю или все же его заинтересовало то, что я приехал из Красноярска. Мы пили чай и вели тягучую, с остановками, когда не знаешь, что сказать, беседу. Спустя полчаса мне это надоело, и я сказал:
– Извините, господа, но наш разговор, похоже, зашел в тупик. Я не доктор и не лечу душевных болезней, зато могу предложить вам настоящее дело. Если вы, господин Власов, решите снова вернуться в реальную жизнь, дайте знать. Вас это тоже касается, Петр Сергеевич. Ведь вы вряд ли довольны своим нынешним положением? Или я ошибаюсь?
– Настоящее дело? – повторил Власов, и мне показалось, что в его глазах сейчас мелькнуло что-то живое.