Он нахмурился.
— В эту ночь?
Лежащая с ним девушка густо покраснела. В прошлую ночь много чего произошло, но далеко не все показалось ей неприятным.
— Я имею в виду преподобного Ото. Может, это из-за него тебе приснился сон про битву?
— Быть может, — промолвил он с сомнением. — Знаешь, та пилигримка, что сидела за низким столом в конце зала, она так похожа на женщину, которую я видел во сне.
Со двора долетел скрип несмазанных шестерен и радостный возглас дозорного. Ворота замка раскрылись в новое утро.
Отбросив мокрые простыни, Рауль присел на кровати. Постельное белье было перемазано запекшейся кровью, а плечи до сих пор ныли в тех местах, куда вцепилась Клер в момент сильной боли. Мучимый угрызениями совести, он посмотрел на нее. В ответ она лишь поджала губки.
— Я вовсе не хотел быть грубым с тобой, — промямлил Рауль. — Может, тебе покажутся странными мои слова, но все это было лишь комплиментом твоей красоте. Я просто не мог больше ждать.
Она улыбнулась:
— Да не очень-то и больно. Разве что поначалу, а потом я вовсе забыла о боли. — Она вновь покраснела.
— Так, значит, ты осталась довольна?
Искушая его взор, румянец опустился на ложбинку меж ее белыми грудями.
— Конечно, — ответила Клер и, когда он страстно потянулся к ней, продолжила: — Только вот там немножко горит, но наши мамы заверили меня вчера, что это быстро пройдет. — И хотя она хотела казаться невозмутимой, Рауль ощутил некую напряженность в ее теле и потому решил воздержаться. В это утро лучше выразить свое восхищение нежными словами и лаской. Сейчас ей надо побыть одной, а потом пообщаться с другими женщинами. А ему надо было побыстрее отвлечься от привидевшегося кошмара. Он поцеловал Клер в нос и уголок рта в знак признательности, а затем встал с кровати, чтобы одеться.
— Я пришлю к тебе горничную, — бросил он через плечо, подходя к дверям. Клер благодарно улыбнулась в ответ и зарылась под одеяло.
* * *
Когда Брижит спустилась со стены замка, Кретьен был уже у колодца и наполнял фляги с водой для путешествия в Лавор, а Жеральда давала ему всяческие наставления, желая доброго пути.
— Я бы сама с вами поехала, — промолвила она с сожалением. — Но я обещала Беатрис и Беренже остаться на некоторое время в Монвалане... Кроме того, — добавила она, вымученно улыбнувшись, — чем меньше внимания вы будете к себе привлекать — тем лучше. А в моей компании ваш приезд в Лавор вряд ли пройдет незамеченным для постороннего взгляда. — Ее ясный взгляд остановился на Брижит, молча помогавшей Матье грузить поклажу на лошадей. — Может, вам лучше остаться здесь да как следует отдохнуть денек-другой, — предложила Жеральда. — Монваланы весьма сочувственно относятся к катарам. К тому же у Брижит такой измученный вид.
Кретьен даже рта не успел открыть.
— Нет! — отрезала Брижит. — Это было бы более чем неблагоразумно... Странствующие монахи уже спешат в Монвалан. — Она приторочила мешок к седлу. — Я уже видела их на восходе солнца.
Правда, она еще могла добавить, что пока не пришло время соединиться во плоти ей и Раулю де Монвалану. Кровь луны таилась меж ее ног, и жених должен был бросить семя в чрево новой невесты. Однако, вспомнив о катарской морали дядюшки Кретьена, Брижит решила оставить эти новости при себе.
— Тебя посетило виденье? — в голосе Кретьена зазвучала озабоченность.
— Даже несколько, — вздохнула девушка и, взяв поводья, вставила ногу в стремя. — Ну что, пора отправляться? — Ее конь забил копытом, покусывая удила. Похлопав скакуна по шее, она направила его к воротам замка.
Садясь в седло, Кретьен задумчиво посмотрел на нее. Перекрестив Жеральду по-катарски, он поспешил вслед за Брижит. Завершавший процессию Матье замешкался, когда они поравнялись с навозной кучей. Там на животе лежал священник и мирно похрапывал. Более всего он сейчас напоминал кусок замаринованного мяса. Грустно покачав головой, Матье с трудом произнес:
— Сомневаюсь, что мы когда-нибудь будем готовы.
ГЛАВА 5
У реки было тихо и мирно. В полуденный зной деревья, украшавшие берега Тарна, дарили отправившейся на пикник компании желанную тень. Большинство гостей покинуло замок Монвалан сразу же после свадебного завтрака и традиционной демонстрации окровавленной простыни. Однако некоторые все же остались. Жеральда Лаворская и ее брат Амьери как старые друзья были приглашены родителями Рауля погостить здесь еще некоторое время. Амьери и Беренже страстно любили соколиную охоту, а Беатрис и Жеральде надо было обменяться накопившимися за год сплетнями. Молодежь уединилась от остальных за ивовыми кустами. Сидевшая под рябиной Клер держала на коленях голову дремавшего на жаре Рауля. Ее взгляд скользил по изящным изгибам его губ, густым золотым ресницам, темным пушистым бровям. Ей было так хорошо и одновременно так страшно. Господи, как же он прекрасен! И отныне всецело принадлежит только ей. У Клер было такое чувство, будто в руках у нее бесценный клад, и она очень боялась в один прекрасный день потерять это чудо. Ее мать уехала вчера после объятий, слез и искренних обещаний скорой встречи. Эта разлука была особенно болезненна для Клер. Ей только исполнилось семнадцать, и, хотя ее новая семья была к ней так добра и терпима, ей еще предстояло многому научиться.
Неудивительно, что голова у нее шла кругом, и сейчас Клер пользовалась подвернувшимся моментом одиночества. Прислонившись спиной к шершавому стволу, она наблюдала, как свет сочится сквозь ивовую листву, меняет оттенки с зеленого на золотой. Подходящее убежище для прекрасной госпожи и ее молодого рыцаря. До нее донеслись громкий смех Жеральды, плеск купавших в реке коней оруженосцев и высокое радостное пение жаворонка.
Украдкой Клер потянулась к росшему близ дерева луговому цветку и срезала зеленый стебель своими острыми ноготками. Сдерживая смех, она пощекотала нос Рауля соцветием одуванчика. Он поморщился и, нехотя подняв руку, попытался отмахнуться от того, что принял за назойливую муху. Переждав минутку, она повторила этот маневр, хохотнув, когда он махнул ладонью в пустоту. Она тут же заставила себя сдержать смех. Когда оказалось, что Рауль ничего не заметил, она вновь повторила свой трюк, щекоча и дразня его. С молниеносностью летящей из травы змеи Рауль схватил ее за руку и, завернув локоть, подмял под себя, крепко держа за запястья. Лицо его расцвело в улыбке.
— И что намерена делать теперь?
Клер извивалась в его объятиях и подставляла губы, ища поцелуя.
— Молить о пощаде? — задыхаясь, предположила она.
— Покажи, — отпустив ее руки, он принялся гладить ее юное тело. Они страстно поцеловались. Ее пальцы скользнули под шелковую рубаху, нащупав его влажную грудь. Тепло разлилось по ее телу, и низ живота загорелся огнем.
— Вы придумали мне жестокое наказание, мой господин, — прошептала Клер.
— Верю, что со временем вам удастся смягчить мой гнев, — он нежно расцеловал ее от подбородка до шеи и расстегнул завязки на рубахе, чтобы добраться до ее грудей. В самый разгар объятий любопытная пиренейская гончая Амьери — сто фунтов собачьих мускулов и костей, покрытых роскошной белой шерстью, со слюнявым розовым языком — решила посмотреть, что это там барахтается в траве. Рауль встал, чтобы отогнать пса. Но тот лишь скакал из стороны в сторону да громко лаял, явно желая поиграть. Амьери пронзительно свистнул, собака навострила уши, но было уже поздно. К Раулю подошел друг его отца.
— Простите, я, кажется, помешал вашему уединению. — Глаза его весело искрились. Одной рукой он погладил шикарную шерсть собаки.
— Ничего подобного! — вспыхнул Рауль. — Не удивлюсь, если вы сделали это намеренно, — вымученный юмор граничил в тоне его голоса с явным раздражением.
Амьери усмехнулся.
— Я не могу запретить Бланку вынюхивать в кустах дичь, ведь на то его и учили.
Он вытянул из-за ремня перчатку для соколиной охоты и натянул на свой мощный кулак.