— Нет! — закричал он, отбивая очередной удар.
Выбив щитом оружие из руки очередного нападавшего, Рауль обрушил на него свой меч. Черная кровь забила фонтаном, когда разрубленный до подбородка северянин рухнул на землю. Подбежав к телу отца, Рауль заскрежетал зубами и стал яростно отбиваться от наседавших на него нормандцев.
Но тут к нему на подмогу пробились Ролан и Жиль, и спустя минуту оставшиеся в живых дозорные де Монфора уже бежали прочь. Сорвав свои доспехи, Рауль встал на колени возле сраженного Беренже.
— Папа! — он снял шлем с его головы. Лицо отца посерело, губы и кончики ушей отливали синевой. Глаза ввалились, выражая безумную боль и страдание. Дыхание то и дело прерывалось.
— Папа, куда тебя ранили? — Он лихорадочно развязал стянутую на груди Беренже кольчугу.
— Нет, нет, — прошептал отец. — Эта боль идет изнутри … моя грудь.
Сестра Бланш слезла с телеги и осторожно коснулась рукой плеча Рауля.
— Я знаю, какие ему дать травы. Это облегчит его дыхание.
— Он что, умирает? — спросил Рауль, взглянув на нее ничего не видящими глазами.
— Думаю, да, хотя я не врач. И потом, всегда остается надежда и утешение в молитве.
— Молитва! — заорал Рауль, словно это было какое-то ругательство.
— Успокойся, — промолвила монахиня, — ведь этот человек осквернил слово Божье… Молитва все равно доходит до Господа…
Рауль не слушал ее, все его внимание сосредоточилось на отце, который уже потерял сознание.
— Ролан, бери отца за ноги, положим его в телегу, — скомандовал Рауль.
Очень осторожно они подняли Беренже и положили его среди женщин. Сестра Бланш принялась снимать доспехи со сраженного рыцаря. Рауль утер заливавшие глаза пот и слезы кожаным обшлагом перчатки и уселся на место возницы править быками. Теперь главное было благополучно миновать внешние заслоны де Монфора и пробраться на безопасную территорию между Нарбонной и тем адом, в который превратился некогда цветущий и гордый городок Безье.
ГЛАВА 12
Обитель — цитадель тамплиеров в Безу, 1209 г.
Гостиный двор при замке-обители тамплиеров в Безу был обширен и полон всевозможных удобств. После месячных скитаний вместе с Кретьеном и Матье по убогим хижинам, разрушенным горным фортам, пещерам и лесным полянам, Брижит просто обрадовалась настоящему уюту. Здесь по крайней мере она сможет как следует отдохнуть и поднабраться сил. Мерцающий камин, запах свежего хлеба, ложе, застеленное свежими простынями, и теплые шерстяные одеяла — все это теперь казалось ни с чем не сравнимой роскошью. У врат замка их встретил пожилой тамплиер и, после того как они распаковали свои пожитки и смыли пыль со своих ног, провел их в трапезную отобедать с приором.
Обед был простым, но сытным. Запеченную в тесте рыбу подавали с острым соусом, а маленькие куски золотистого хрустящего хлеба запивались местным изысканным вином. Брижит была оказана честь преломить хлеб и прочитать молитву перед началом трапезы. Приор вполне мог быть главой цитадели обители монахов-воинов, давших обет безбрачия. Девушка знала, что в самых своих тайных церемониях тамплиеры провозглашают, что Богиня родилась задолго до Бога. Она была Иштар, Изидой и Астартой, она была девой Марией и Магдалиной. Так что если тамплиеры и сохраняли безбрачие, то не потому, что боялись осквернить свое тело, а из-за благоговейного страха перед Богиней.
Брижит почувствовала, как сила их веры незримо окутывает ее Душу. Для крестьян она была простой целительницей, для римской церкви — смертельным врагом. Для тамплиеров она являлась потомком Марии Магдалины, которой они поклонялись. «А кто я себе? — раздумывала Брижит, запивая хлеб вином. — Кто же я себе самой?»
Когда блюда были убраны со стола, приор поставил на стол тяжелый кедровый ларь и открыл его висевшим на шее ключом.
— С тех пор как вы были здесь в последний раз, мы приобрели еще одну книгу, — свои слова он в основном адресовал Матье. — Быть может, вы захотите переписать ее, пока будете гостить у нас.