Рауль уставился на висевшую на шесте кольчугу. Ее ячейки сверкали, будучи как следует надраены смесью песка и уксуса. Рядом стоял прислоненный к стене меч. Инкрустированный ремень был намотан на ножны. Довольно мрачная компания. Каждый день он тренировался, нанося удары по деревянным чурбакам. Укреплял мышцы, о существовании которых прежде не ведал. Каждый день он объезжал с дозорными замок, проверяя слабые места в обороне. Порой его одолевало чувство бессмысленности напрасных стараний. Он взял на себя роль библейского Давида, решившего сразиться с Голиафом, но в отличие от легендарного героя Рауль не верил в чудеса.
Встав с кровати, он стянул с себя мокрую рубашку и, скомкав ее, вытер с тела пот. И вновь на глаза ему попалась рукоятка меча. Ее венчал бронзовый шар, а для того чтобы пальцы не соскальзывали, она была обмотана красными и желтыми нитями. Яркие пятна поплыли у Рауля перед глазами, и стена, у которой стояло оружие, превратилась в белое ничто. Краем глаза он увидел, как серебряное пламя лижет его кольчугу. Кровь застыла в жилах Рауля, и страх парализовал его тело. В ушах зазвучал чистый отчетливый голос: «Враги уже рядом. Будь бдителен». И вдруг на какое-то мгновение он увидел в бронзовом шаре рукоятки меча виноградник и рубящихся друг с другом конных всадников. Через секунду видение исчезло. Грудь саднило, Рауль с трудом сделал глоток воздуха, в его широко раскрытых глазах застыли слезы. С улицы долетала перебранка конюха с оруженосцем. Нет, нет, ему не показалось. Голос той женщины из снов по-прежнему звучал в его ушах. Она указала ему на меч и кольчугу и вовремя предупредила.
Натянув заскорузлую рубаху, Рауль крикнул слуг, чтобы они поскорее надевали на него доспехи. Когда он зашел в покои Клер, его встретила Изабель. Девушка явно удивилась, увидев его во всеоружии. Не говоря ни слова, Рауль прошел в комнату. Его мать как раз убирала в сундук постельное, и ему бросилось в глаза, насколько она похудела.
Клер сидела в узкой стрельчатой арке окна, читая какую-то книгу. Повивальные бабки, какие-то новые, незнакомые Раулю катарки в испуге уставились на него. То, что хозяин замка зашел в покои своей супруги с мечом и в латах, говорило о близкой беде. Сегодня на Клер не было вуали, а ее тугие косы были заколоты поверх головы, оставляя затылок открытым. Увидев Рауля, она вскочила, быстро захлопнув книгу.
— Почему на тебе доспехи? Что случилось?
— Похоже, беда пришла в наши владения. В земли наши вторгся карательный отряд северян.
— Ты уверен? — она внимательно изучала его лицо. — Тебе что, сообщили об этом дозорные?
— Нет, просто меня вконец одолели недобрые предчувствия, — еле слышно промолвил он.
— Понятно, — с сомнением констатировала Клер.
— Но разве ты не помнишь нашу первую брачную ночь? Мне тогда приснился сон, будто Безье охвачен пожаром, а нас разделило пламя. Разве сон этот не сбылся? — Взяв ее за плечи, он привлек ее к себе, но она невольно отпрянула, ощутив телом холодную сталь кольчуги.
— Смотри, насколько ты от меня отдалилась.
— Я отдалилась не от тебя, а от того, в кого ты потихоньку превращаешься! — ответила Клер, и глаза ее наполнились слезами. — Я вижу, как ты махаешь мечом во дворе, вижу, какое у тебя выражение лица, когда ты снимаешь шлем, и я начинаю бояться, что ты ничем не отличаешься от них.
— Если б ты с ними ближе пообщалась, ты бы такого не сказала, — раздраженно бросил Рауль. Отпустив Клер, он поспешил к дверям, дабы не наговорить еще более обидных слов, о которых ему потом придется пожалеть.
Закусив губу, Клер слушала, как звенят его шпоры. Когда он уже подошел к дверям, она крикнула:
— Рауль, будь осторожен!
Он остановился и, тяжело вздохнув, повернулся к ней. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
— Береги себя, — тихо промолвил он.
Они посмотрели друг на друга, но никто из них так и не двинулся навстречу. Клер гордо подняла голову, но слезы засверкали на ее ресницах. Мышцы, поддерживающие ее чрево, болезненно напряглись. Рауль потупил взор и отвернулся. Проглотив застрявший в горле комок, она смотрела на то, как он уходит. Ей стоило большого труда держаться прямо. Дверь захлопнулась. Измученная перенапряжением и невыразимым чувством потери, Клер разрыдалась. Казалось, всхлипы ее доносятся из самых потаенных глубин души. Ее обступили женщины, что-то восклицавшие, пытавшиеся ее успокоить. Она понимала, что они ее любят и сочувствуют, но сейчас это ничего для нее не значило, и Клер расплакалась еще сильнее.