Звуки свирелей и лютни, монотонный рокот тамбуринов продолжали преследовать Брижит эхом невыразимой тоски. Она прислонилась лбом к холодной стене замка и тяжело вздохнула.
— Брижит? Никак это ты, дорогая.
Девушка быстро обернулась и увидала спешившую к ней высокую женщину, второпях наступавшую на подол синего шелкового платья. Капюшон ее плаща был слегка отброшен назад.
— Жеральда!
Брижит не успела сделать и шага, как попала в крепкие объятия матроны.
— Я только что повстречала на свадьбе Кретьена и Матье, и они сказали мне, что ты где-то здесь. Дай хоть на тебя полюбуюсь! — не выпуская Брижит из объятий, Жеральда Лаворская внимательно всмотрелась в глаза девушки. — Ты так похожа на мать, — промолвила она, и слезы появились в ее темных с поволокой глазах. — Кретьен рассказал мне, что Магду убили… Какой ужас…
— Теперь она стала частичкой Света. — Внезапно в глазах Брижит потемнело. — Два странствующих монаха видели, как она излечила страждующую в одном из горных селений. О, если б ты знала, каким пыткам ее потом подвергали, — голос ее сорвался на шепот. — Мне так ее не хватает.
Жеральда еще крепче, по-матерински прижала к себе Брижит, матрона успокаивала ее словно маленького ребенка. Наконец, взяв себя в руки, девушка высвободилась из объятий.
— А дядя не говорил, что мы собираемся к тебе в Лавор?
— Конечно же, сказал. Ты даже представить не можешь, как я рада буду видеть вас в своем доме. Я достала кой-какие рукописи и хочу, чтобы Матье в них разобрался. К тому же мои подданные жаждут вновь услышать страстные проповеди Кретьена, а страждущие толпами пойдут к тебе. И не дай бог, монахи встанут у меня на пути! — Воинственная ярость заблистала в ее очах.
Брижит знала, что Жеральда отвечает за свои слова, ибо ее родной брат Амьери был самым доблестным воином Юга. И тем не менее отблески факелов покрыли лицо Жеральды тенями, на краткий миг превратив добродушную улыбку в оскал мертвого черепа. Зарыдав, Брижит направилась к небольшому навесу близ главных ворот, который она и ее телохранители заранее для себя присмотрели. Когда они вместе с Жеральдой проходили мимо колодца, мрачные предчувствия только усилились. В одну секунду жуткое видение предстало пред мысленным взором Брижит во всей омерзительной ясности. Нет, ей меньше всего сейчас хотелось бы видеть гибель Жеральды, и она постаралась наглухо закрыть двери своего внутреннего чутья. Чтоб хоть как-то отвлечься, Брижит спросила о свадьбе.
— Да я еще знала Рауля, когда он был вот такой маленький, — затараторила Жеральда. — Голубые глазки и такие роскошные волосы. В роду у Монваланов есть примесь северной крови. И время от времени она дает о себе знать! А знаешь, ведь он мой крестник, точнее был, пока я была католичкой. Их с Клер помолвили, когда они еще были детьми. Но мне кажется, они без ума друг от друга. А ты как считаешь?
Брижит пролепетала что-то в знак согласия. Закрытые двери ее души отразили отблеск золотой молодости Рауля де Монвалана и потрясающую красоту его невесты. Когда Брижит забралась под одеяло, даже свежие прохладные простыни не могли остудить лихорадочного жара, охватившего ее тело. Пока Жеральда продолжала весело болтать, девушка наблюдала за тем, как Луна поднялась над стенами замка, осветив небеса серебристым мерцанием. В ее сиянии она видела мужчину и женщину. Свет и Тьму, и Вечное Всепожирающее Пламя.
ГЛАВА 3
Клер знобило. Она обвела взглядом опочивальню, где ей предстояло провести первую брачную ночь. Покои поражали своим великолепием. Покрытые золотым шитьем гобелены алых и ярко-голубых тонов украшали стены. Там, где гобеленов не было, виднелись фрески с пасторальными сценами мирной сельской жизни. Но более всего в глаза бросалась огромная ореховая кровать — настоящий помост для ритуалов соития, рождения и смерти. И надо сказать, кровать была великолепно приспособлена к любому из этих назначений. От балдахина спускались ало-голубые завесы, украшенные вышивкой на сюжет о Принцессе и Единороге. Взгляд Клер привлек темно-синий прозрачный шелк, покрытый серебряными звездочками. Служанки отдернули завесу, и Клер увидела белоснежные простыни, ожидавшие того, чтобы она расписалась на них своей девственной кровью. Если б ноги ее слушались, она бы убежала сейчас отсюда куда глаза глядят. Горничная поставила на камин кувшин с вином и поднос с благовониями. Беатрис, мать Рауля, подвела Клер поближе к огню и попросила стать на козлиную шкуру, пока подневестницы ее раздевали.