Случай и впрямь был из ряда вон выходящий. Одна из верующих изъявила искреннее желание пополнить ряды Совершенных, а потому присутствие на церемонии пастыря Света было обязательным. Обычно духовное зрение открывалось у приверженцев жестоко преследуемого Римом учения лишь во время тяжелой болезни или на смертном одре. Но чтобы еще относительно молодая женщина отказывалась от земных благ будучи в полном здравии и при непомрачненном рассудке? Нет, с подобным епископу Альби еще ни разу не приходилось сталкиваться на своем веку.
«Зеленые, как бы наполненные внутренним светом глаза, весьма благородная внешность, — рассуждал про себя Нисет. — Наверняка дворянка из образованных. Ловцы душ, рьяно приверженные Учению о Едином Свете и при этом обладающие даром Красноречия, весьма ценное приобретение для нашей церкви. Из нее получится отличная проповедница». Погладив окладистую бороду, Нисет, как и предполагало того таинство, громко спросил крестообразно простертую катарку:
— Как зовут тебя, дочь Света?
— Клер из Ажене, — не мигая ответила она.
— Признаешь ли ты, Клер, что человек чужд тленному миру, в котором правит зло?
— Да, Совершеннейший.
— Согласна ли ты с тем, что добрая по природе своей Душа Человеческая томится в темнице мирской суеты и алчет единения с Божеством, которое есть Свет?
— Согласна.
— Клянешься ли ты впредь соблюдать суровый пост, умерщвляя свою грешную плоть и полностью отказаться от употребления в пищу мяса?
— Да.
— Дочь Света, а уверена ли ты, что более никогда уже не вступишь в плотскую связь с мужчиной?
— Уверена, более никогда, — прошептала, облизывая пересохшие губы Клер.
— Готова ли ты, дочь Света, полностью отречься от порочного мира, которым правит Князь Тьмы?
— Готова.
При этих словах присутствующие на церемонии перфекти стали нараспев читать отходные молитвы.
Позже епископ задавал ей вопросы совершенно иного толка, но Клер отвечала на них чисто машинально.
Завороженная зрелищем парящих под куполом золотых птиц, она уже уносилась в недоступные простым смертным высоты. Душа ее, став частичкой ласкового солнца, внимала волшебному пению божественной музыки сфер. Потом ей пришлось вслух отвергнуть Святую Троицу, признав, что Иисус был простым ангелом, а его земные страдания и смерть — чистейшей воды иллюзия. Она предала проклятию католическую церковь во главе с папой за ее продажность и преданность мирским интересам, трижды заверив Нисета в том, что будет твердо следовать по пути Совершенных.
Как только таинство посвящения свершилось, Нисет торжественно объявил крещенную Светом добрую катарку Клер из Ажене одной из «избранных». Отныне к ней обращались не иначе как «перфекти Клер».
ГЛАВА 31
Монсегюр, горы Арьежа, 1218 г.
Июль стоял в зените. Над цветущими лугами предгорий Пиренеев кружили мириады разноцветных бабочек. На вершине неприступной скалы в горячем мареве дрожали призрачные очертания Монсегюрской цитадели. По узкой тропе, поднимавшейся вверх, по крутому поросшему редким сосняком склону ехал конный рыцарь. Его боевую кольчугу покрывал бело-красный плащ тамплиера, стальной шлем болтался на луке седла. Люк де Безье с удовольствием вдыхал чистый горный воздух, напоенный ароматом хвои.
Вот и знакомая роща, в просветах смолистых стволов уже можно было разглядеть скромную прилепившуюся к краю горы хижину. У ее крыльца паслись лениво пощипывающие траву лошади.
Тамплиер спешился и, привязав верного Росина к растущей вблизи постройки яблоне, вошел в дом.
— Дядя Люк приехал, — обрадовалась поспешившая на руки рыцаря малышка Магда.
— Ой, какая ты тяжелая, — искренне удивился Люк, соскучившийся по дочери Брижит. — Как ты вымахала, прямо совсем взрослая, — добавил он, опуская девочку на пол. Прелестное златокудрое дитя боязливо потрогало стальную кольчугу рыцаря. Взгляд чистых светло-серых глаз горел неподдельным любопытством.
— Ты вовремя приехал, сынок, — приветствовал тамплиера сидевший за столом Кретьен. — Мы как раз собирались в Монсегюр.
Находившийся по правую руку от Кретьена седобородый Матье, учтиво поклонившись нежданному гостю, любовно погладил окованный медью переплет лежавшего на столе манускрипта.
Оторвавшаяся от стряпни Брижит обняла кузена, поцеловав его в небритую щеку.
— Присаживайся, Люк. Мы тут как раз собрались посидеть на дорожку, — промолвила двоюродная сестра. — Сегодня мы провожаем Магду на учение в Монсегюр.