– Красиво, – чуть подумав, изрекла Аннабет. – Правда, брюки мне кажутся более удобным вариантом. Как в этом вообще ходить долго?
– По-моему, на то и расчет. Не с руки лезть через забор, когда юбка на тебе вот-вот грозит задраться. Будем все ходить от бедра, изящно приседать и скрещивать ноги, как английские принцессы. Кейман будет счастлив, а в школу придет мир и спокойствие.
Я еще раз критически оглядела себя в зеркало и махнула рукой. Покажусь Кейману, поблагодарю за подарок и постараюсь выбросить из головы все эти игры. Каникулы заканчиваются, а я все еще толком не отдохнула.
– Давай стащим с кухни чай, что-нибудь сладкое и посмотрим книги, которые прислал Сайлер? – предложила я.
Аннабет, конечно, с радостью согласилась. Мы обе ценили редкие моменты, когда можно было просто и беззаботно заниматься какой-то ерундой. Безопасной и разрешенной правилами ерундой.
Рука, когда я поворачивала ручку на двери кабинета Кеймана, немного дрожала, из-за чего я хмурилась и вид имела, прямо скажем, мрачный. Такой мрачный, что Кейман даже опешил.
– Нет, я, конечно, понимаю, что в восемнадцать хочется гулять всю ночь и вообще бесят эти преподы, но могла бы хотя бы вид сделать доброжелательный.
– Извините. Просто я задумалась. Зачем вы поменяли форму? Она же неудобная!
– Зато красивая.
Он обошел меня кругом и внимательно осмотрел.
– На нас вылили шквал критики, что мы превратили школу магии в военное училище. Хотя, как по мне, я довольно лояльный директор. Но желание обеспокоенных мамаш – закон. Поэтому теперь девочки будут носить разноцветные платьица, мальчики – галстучки, а поход в столовую будет сопровождаться хоровым пением гимна школы.
– Серьезно?
– Нет, у школы нет гимна. Но если сочиню – будете петь.
Под его взглядом вдруг стало так неловко и неуютно, что я потянулась к стакану с ликером, который оставила на столе. Кейман успел раньше, и кончики моих пальцев лишь скользнули по его руке – и от соприкосновения возникла крошечная искорка, настолько оно оказалось неожиданным. Еще долго предстоит учиться контролю над магией…
– Это мой стакан! – возмутилась я.
– Какая жалость. Ну ничего, ты еще маленькая, чтобы пить.
– Вот еще, мне восемнадцать.
А скоро девятнадцать даже.
– Взрослая, значит?
Как по мне, Кейман стоял близко. Слишком близко, нарушая все границы личного комфорта, или как там эта штука называется. Он сделал большой глоток, не отрывая от меня взгляда, и будто задумался, а я… я испугалась. Не знаю чего, меня одно его присутствие выводило из равновесия. И запах… от него почему-то кружилась голова. Приятный, сложный, но сбивающий с толку запах парфюма. Знакомый и необычный одновременно.
– Если взрослая, то я буду с тобой говорить как со взрослой, – медленно произнес он и… придвинулся еще ближе.
Я отступила, но позади оказался стол, край которого больно врезался в ягодицы.
– Не настолько взрослая, – пробормотала я, уклоняясь от горячего дыхания у виска.
– Да? – бархатистым ласковым голосом произнес, будто удивившись, Кейман. – Не настолько, значит? Тогда, моя дорогая не-настолько-взрослая-девочка, ничего не хочешь мне рассказать?
Сердце ушло в пятки.
– Н-нет…
– Значит, все же взрослая? И хочешь решать проблемы сама?
Указательный палец прикоснулся к коже там, где начинался вырез платья, а еще неистово застучало сердце.
– Прекратите! Это неэтично, вы же преподаватель!
– Да в бездну преподавание, ты в моем доме! Если хочешь быть взрослой – будем разговаривать как взрослые. А если все же остановимся на том, что ты – моя подопечная и адептка, то повторяю вопрос. Ничего не хочешь мне рассказать?
В партизаны меня не возьмут.
– Ладно! – сдалась я. – Возможно, я говорила с Бастианом.
– Возможно? – Кейман поднял брови.
Но отошел на несколько шагов, и я, кляня себя за слабость, с шумом втянула воздух, которого так не хватало в легких.
– Ну… не «возможно». Я с ним говорила. С этой… астральной проекцией, или как ее. Но я ничего не делала, он сам явился!
– И?
– И потребовал ему помочь.
– Как именно?
– Написать письмо какому-то Р. Киглстеру. И отправить в Джахней от имени Бастиана.
– Ты отправила?
– Ну… – Я отвела глаза. – Да.
Кейман, к моему удивлению, рассмеялся.
– Когда же вас жизнь начнет хоть чему-то учить. Каждый первокурсник, сидя передо мной, доказывает, что он – взрослый человек, способный на взрослые поступки. А чуть что, так сразу дохлой крысой в однокурсников кидаться. Ты, вообще, собиралась мне рассказать?
– Я собиралась рассказать матери Бастиана. Вы сами говорили, что только его семье решать, пытаться его спасти или нет. Вы уверены, средства нет, Бастиан считает, что есть. Что мне-то делать?! Он мне весь мозг вынесет.