Аркадий жадно прильнул к моим губам, наши языки сплелись, и мир вспыхнул для меня неожиданно приятными чувствами и ощущениями. Море бесконечных поцелуев, море любви и нежности и одно лишь желание, чтобы эта сказка не кончалась. Незаметно для себя мы оказались без одежды и на постели. Губы Аркадия уже обласкали все мое тело. Побывали даже там, где и не думала, что можно целовать, но там как раз оказалось приятнее всего. Меня затрясло от наслаждения, пронзившего все тело. Я и подумать раньше не могла, что возможно испытывать такие сильные и приятные ощущения.
— Прости, что все так, любимая, — прошептал Аркадий, нависая надо мной.
Вместо ответа я жарко прильнула к его губам. Меня все устраивало, я испытывала неописуемый восторг. Все еще жарко целуясь с любимым, я вздрогнула от резкой боли, когда он проник в меня, но уже через несколько его движений боль сменилась приятными ощущениями.
— Потерпи чуть-чуть, больно только первый раз. Потом будет только хорошо.
— Мне уже хорошо. Продолжай.
Я подняла ноги и скрестила их на пояснице Аркадия, позволяя ему входить глубже.
— Точно не больно?
— Нет. Продолжай, пожалуйста, двигайся, не бойся.
Движения парня стали похожи на удары, он поддерживал меня за бедра, прижимая к себе максимально близко. Каждое движение нам обоим приносило невероятное наслаждение. Я почувствовала, как трепещу вся, там, внизу вдруг стало безумно горячо и влажно. Аркадий закричал и впился в мои губы жадным поцелуем, нанося завершающие удары. Я непроизвольно выгнулась под ним дугой от невероятного наслаждения, до крови впиваясь ногтями в его плечи.
Тяжело дыша, Аркадий уронил голову мне на грудь и обмяк. Я почувствовала себя невероятно уставшей, как после трехчасовой пробежки. Нас мгновенно разморило, и мы так и уснули в объятиях друг друга.
Мне снились маковые и тюльпанные поля, что пышным цветом оживают в Крыму в начале мая. Мы бегали по ним с Аркадием, ловя друг друга и целуясь, пока не набежали темные тучи, и я не услышала сквозь шум ветра отчаянный голос Лизы.
— Люба! Возвращайся скорее, Любочка! Твой жених ворвался к нам, зачаровал Ярика и детей. Если ты не вернешься, они погибнут через 6 часов, а он женится на мне. Я умоляю тебя, Любочка, вернись, пожалей малышей, умоляю!
Лиза рыдала и была в отчаянье.
Я подскочила на постели, как ужаленная, больно лягнув притом Аркадия, он тоже вскочил.
— Что такое? — сонно спросил он.
— Еорган почувствовал, что я была с тобой, ворвался в дом к Лизе и зачаровал Ярослава и детей. Если я не вернусь через 6 часов, они погибнут.
От волнения я даже сунула голову в рукав платья.
— Тьфу ты, бес лохматый! Когда они умрут, он женится на Лизе. Я не могу их бросить, понимаешь!
— Понимаю, — понуро ответил парень, одеваясь.
Я подошла, обняла его. В глазах парня была непередаваемая горечь, мою грудь сдавил тяжелый ком.
— В любом случае я очень рада, что мой первый раз достался тебя. Он был прекрасен. Я никогда этого не забуду, мне было очень хорошо. И я тоже люблю тебя.
Аркадий жадно прильнул к моим губам, крепко прижимая меня к себе. Я ответила на его нежность, но быстро оттолкнула.
Не разреветься! Только бы не разреветься.
Я выбежала из спальни в коридор, коридор вел в холл, точнее, в залу. В зале пили чай Люцифер и Марена. Люций смотрел на нас с довольной улыбкой, Мара с любопытством.
— Верни меня на Мидгард немедленно! Еорган зачаровал Ярослава и детей, если я не вернусь, они погибнут.
— Успеется, — махнула рукой Мара. — Пойдемте на капище венчаться сначала.
— Нельзя. Он почувствует и убьет там всех, — выдал Люцифер. — Простыни вполне хватит, иди забери её.
Я бросилась в спальню, сорвала с постели белую простынь, на левом краю которой красовалась алое пятно моего грехопадения. Я аккуратно свернула ее пятном кверху, но перевернула им вниз и вернулась в залу.
— На мою кровь покусился, это надо же! Вот засранец, а, накажу! Ой, накажу! — ворчал Люцифер, но я видела, что он доволен: все шло по его плану.
Глава 28
Выходя из залы, я словно бы в темноту провалилась, а пришла в себя уже во дворе дома Лизы, рядом были Аркадий, Люций и Мара. Я вбежала по крыльцу, никого не было в прихожей, я вбежала в гостиную и закричала от ужаса, ибо первое, что я увидела, это был папа. А точнее, его мумия, высохший скелет и дряблая сухая кожа, висящая ошметками. Папа замер на полушаге с протянутой вперед рукой. Жизни в нем уже не было.
— Папаааа! Папочкаааа!!! — вырвался из моего горла отчаянный вопль.
— Вот видишь, до чего отцов дочери-потаскухи доводят? — спокойно спросил Егор, с ненавистью глядя на меня.