— Я восхищен, — наконец вымолвил жених, — благодарю.
Я кивнула.
— Не только рукоделием дочь моя славится. Еще и хозяюшка к своим годам умелая. Все здесь сама прибирала, выметала, на стол накрывала, готовила, хлеб пекла, отведайте.
Я взяла рушник с хлебом и поднесла к свекру.
— Аромат просто божественный, — честно оценил он, — горячий еще.
Мужчина отломил кусок, протянул сыну, отломил еще один для себя, попробовал.
— Мм, вкуснее в жизни ничего не пробовал! — изрек жених.
Мама кивнула: не соврал. Как ни странно, стало очень приятно.
— Верно, верно, — поддержал отец, — ну что ж, убедились мы, что всем невеста хороша — и рукодельница, и домовита, и уважительна. Ни в чем не прогадали мы. Быть может, по вашему обычаю в дом жениха теперь пойдем? Посмотрим, как дочь ваша жить будет. Здесь рядом, возле Аюдага. Всех гостей прошу проследовать за нами, блюда, что готовила невеста, можно взять с собой.
Пришлось всю еду укрывать герметичной пленкой и подниматься наверх, нас провели в столовую. Столы уже щедро накрыты, но и нашим блюдам нашлось место. Еорган провел экскурсию по дому, в детских комнатах предупредил, что первенец у нас появится не раньше, чем через 7 лет. Такова совместимость наших генов. В кабинете заметил, что не будет препятствовать моему обучению и инквизиторской работе и уж, конечно, моим занятиям рукоделием, а также свободному посещению мною родительского дома. А двери нашего дома всегда будут открыты моим родственникам. И заявил также, что теперь хотел бы навещать меня каждое воскресенье с часу до 6. Отец кивнул, скрепя сердце, судя по недовольному взгляду.
— И свадьбу нужно сыграть через 3 года осенью, очень удачный день для заключения брака, — заявил Еорган.
— Это будет как раз выпускным годом напряженной практики у Любы, я не думаю, что удачное время для свадьбы, — мягко возразила мама.
— Я же сказал, что я не против ее обучения и даже работы в дальнейшем. Детей у нас долго не будет, по дому работать ей не придется тоже, а от безделья у женщин один лишь блуд на уме. Так что я искренне рад, что Люба хочет учится и развиваться и во всем ей помогать буду, обещаю.
Мама смотрела на Еоргана очень внимательно, затем вопросительно на меня. Мол, не врет, решай.
— Я не думаю, что стоит отступать от заключенного договора, — возразил отец.
— Я не против, — выдохнула я, — через 3 так через 3. Перед смертью не надышишься, как говорится.
Я с вызовом посмотрела на жениха.
— Ну, слова о смерти здесь явно излишне, — засмеялся свекор.
— Тем более, я вижу, что сын мой тебе по сердцу пришелся. Сладится у вас все за 3 года-то, вот увидишь! — уверенно сказал мужчина. — И по глазкам вижу, по сердцу пришелся!
Офигеть, меня не спрашивали, за меня утверждали! Да еще не сам жених, а его папаша, чтоб его разорвало! Похоже, я попала, как кур в ощип.
— Ну, идемте же к столу, отметим все, обсудим снова.
Сели за стол. К счастью, меня посадили между папой и мамой. Первым делом наги отведали мой шашлык из индейки, искренне восхищались. Так, что я даже румянцем залилась, приятно все же. Жених поглядывал на меня ласково, с блеском в глазах, мол, умница девочка, поживешь еще. Когда пришла пора первого тоста, свекор заявил, что мы с женихом должны выпить на брудершафт их фамильного вина. Мне налили всего треть бокала. Но я подавилась и тем. Было ощущение, что пью рыбью желчь в чистом виде, тягучая жижа редкой горькости еле вошла в горло и с рвотными спазмами просилась обратно. Я еле проглотила и бегом бросилась назад. Залпом осушила стакан морса и накинулась на вяленое мясо, пытаясь зажевать горечь, пихала кусками, глотала, не прожевав.
— Люба, поаккуратнее! — одернула мать. — Что с тобой?
Я не могла говорить с набитым ртом, желудок жгло огнем и сводило спазмами. Я охнула, согнувшись.
— Что с тобой? — встревожилась мать.
— Это вино ужасное, тягучее и горькое, как рыбья желчь, — выдохнула я, сдерживаясь сквозь зубы, чтобы не застонать от боли, разрывающей желудок.
Мама вскочила, схватила со стола бутылку, понюхала, пригубила и злобно прорычала:
— Вино отравлено!
Глава 21
— Я хочу ее видеть! — заявил встревоженный мужской голос.
— Она еще не пришла в себя! Да и вообще это не нужно! Я настаиваю на расторжении договора после случившегося. Я лично доложу обо всем Люциферу.
Мать говорила негромко, но столько злобы в ее голосе я не слышала еще никогда.
— Говори, — спокойно отозвался Еорган. Он может расторгнуть договор, может объявить нам войну. Это не имеет значения, Люба уже моя невеста, мы связаны кармически.