Хозяин вышел минуты через две. В одной руках у него были вещи.
— Вот, приоденьтесь, — мне подал одежду с верха стопки. — Все чистое, выглаженное. Иди в сенник, переоденься.
Я пошла туда, куда указали, и надела длинную, в пол, темно-синюю юбку и белую блузку с декольте. И сразу почувствовала себя куда увереннее и спокойнее. Когда я вышла, парни уже тоже были в белых брюках и рубахах. Аркадий в красной, Андрей в синей.
Мы поблагодарили хозяина, пожелали ему удачи и пошли дальше. Андрей заметно приободрился. Еще бы! Его испытание пройдено! А вот меня что-то потряхивать от ожидания начало.
— Нужно найти улицу Цветочную, — сказала я, оглядываясь, когда мы вышли на рыночную площадь.
— И где ты раньше была! У кузнеца бы спросили! — хлопнул себя по ногам Аркадий.
— Да щас найдем! Чего переживать! — Андрей стал осматриваться по сторонам в поисках таблички с названием улицы.
Рыночная площадь была большой и шумной. На ней было много нарядных людей. Молодых, пожилых, с детьми. Выходной у них, что ли, сегодня? Все толпятся меж рядами. Рассматривают товары, торгуются. Мила вдруг смело куда-то пошла. Мы все устремились за ней. Девушка уверенно проталкивалась к лавке, в которой продавали изделия из серебра. Продавала их высокая, темно-русая, полноватая женщина в белой, как у меня, блузке. Сейчас у продавщицы была клиентка, и девушка старательно улыбалась женщине, держа перед ней зеркало, клиентка примеряла серьги с зелеными изумрудами в серебряной оправе.
— К вашим бирюзовым глазам они очень идут, — пела продавщица.
— Только имейте в виду, что она сняла их со своей мертвой бабушки! — заявила Мила, и челюсти обеих дам отвисли.
— Какой ужас! — взвизгнула покупательница.
Быстро сняла серьги и брезгливо кинула их на прилавок.
— И как только можно проклятья рода не бояться. Не приду сюда больше и всем скажу! Воровка! Богохулка! — респектабельная с виду дама брезгливо сдернула губы, резко развернулась и быстро пошла прочь.
— Зачем ты так! — девушка едва не плакала.
— А ты так зачем? Действительно проклятья рода не боишься? Ты ж маленького ждешь и такое творишь! — покачала головой Мила.
Я посмотрела внутренним зрением — возле нее стояла та самая старушка, что просила вернуть ей серьги.
— Она же умерла! Ей же все равно! — из карих глаз девушки покатились слезы.
— Если бы она хотела тебе их отдать — отдала бы! Мертвого обворовывать — самый тяжкий из грехов! Проклятие на весь род. Просто так, думаешь, мужа твоего с работы поперли, и пить он начал да руку на тебя поднимать! Еще и крошка слепой родится!
— Нет! Бабушка добрая! Она со мной так не поступит! — ужаснулась девушка.
— Бабушка тут ни при чем! Есть определенные законы мироздания, одинаковые для всех! Если их нарушить — кара неизбежна!
— И что же делать? — всхлипнула девушка.
— Покаяться. Прощение у бабули попросить. Серьги ей на могилу отнести, — перечислила Мила.
— Хорошо. Я сделаю, мне, и правда, стыдно! Очень! Я хотела приданное для малыша купить получше. Мы бедно живем, а это первенец. Я подумала, что для правнука бабушка бы не пожалела.
— Неправда! — покачала головой Мила. — Сапоги ты себе хотела и плащ, как у соседки.
Девушка разрыдалась и закрыла лицо руками.
— Неча реветь! Пойдем серьги возвращать! — приказным тоном отчеканила Мила.
— Ярополк! Присмотри за лавкой! Мне отойти надо! — крикнула девушка высокому, плечистому парню, стоявшему невдалеке.
Судя по комплекции и цепкому внимательному взгляду, это был ее охранник. Парень кивнул и подошел к лавке.
— Все хорошо? — спросил он, внимательно осматривая нас.
— Да, — кивнула девушка, зажимая в руке серьги.
Мы с Милой подхватили ее под руки, Аркадий взял за руку Андрея, и мы ускорились. За 2 минуты добежали до нужной могилы, следуя за духом бабушки. Там девушка долго, горько и искренне плакала. От всего сердца покаявшись. Осознав весь ужас своего тяжкого проступка и попросив прощения у бабушки и всех богов. И бабушка, конечно же, простила и пообещала, что станет ангелом-хранителем для внучки и правнуков. А Мила настоятельно рекомендовала девушке искренне молиться Тарху Даждьбогу и Дживе, жене его. Дескать, добросердечные боги еще ни одну искреннюю просьбу без внимания ни оставили. Ну да, ей ли, их дочери, этого не знать.
Мы отвели девушку обратно в ее лавку, и я спросила, где улица Цветочная?
— Да вон, направо повернете, она и будет.