Наверное, Рован сообразил, что в этом жалком тазу ей не вымыться. Кроме мази, за дверью Селена нашла несколько кувшинов с водой, мыло и новую одежду: нижнее белье белого цвета, просторную рубашку, бледно-серый камзол и плащ. Камзол и плащ были такими же, как у Рована. Одежда простая, но из плотной ткани и добросовестно сшитая.
Селена вымылась с той тщательностью, с какой позволяли условия ее комнатенки. Стекла в окошке не было, потому внутрь свободно вползал лесной туман. Ей вдруг взгрустнулось по своим покоям во дворце. Быстро прогнав эти мысли, она вытерлась и оделась в новое. Хорошо, что Рован не ограничил ее гардероб одной лишь рубашкой.
Всю ночь она слушала стук собственных зубов, который не прекращался и сейчас. Мокрые волосы тоже не согревали, хотя она и заплела их в косу. Запихнув ноги в кожаные сапоги, Селена подпоясалась толстым красным кушаком, завязав его достаточно плотно, но так, чтобы не мешал двигаться и дышать. Кушак хотя бы немного подчеркнет ее фигуру…
Разве эту жердь можно назвать фигурой? Селена хмурилась, косясь в зеркало. Она исхудала. Лицо стало таким же опустошенным, как и душа. Даже волосы потеряли блеск и теперь висели веревками. Мазь убрала припухлость, но не цвет разбитой губы. Хоть вымыться сумела. Правда, пока мылась, замерзла еще сильнее. Селена критически осмотрела свой новый наряд. Для леса – в самый раз, но не для кухонной работы. Вздохнув, она развязала кушак, сняла камзол, бросила то и другое на кровать. До чего же у нее озябли руки. И кольцо на похудевшем пальце крутится, того и гляди соскользнет. Ну и пусть. И зачем вообще она смотрит на этот аметист, еще не успевший поймать дневной свет?
Что бы сейчас сказал Шаол, увидев ее? Это из-за него она чутилась здесь. «Здесь» означало не только место, а и ее состояние: бесконечная усталость и непроходящая боль в груди. Шаол не виноват в гибели Нехемии; Селена поняла это, убедившись, что принцесса сама выстроила цепь роковых событий. Однако он утаил от Селены важные сведения. Шаол выбрал короля. Признаваясь ей в любви, он продолжал верно служить этому чудовищу. Пожалуй, не надо было сближаться с ним. Не надо было мечтать о мире, где можно забыть, что Шаол – капитан королевской гвардии. Слуга страшного человека, снова и снова разрушающего ее жизнь.
Боль в груди усилилась. Селене стало трудно дышать. И все-таки она подошла к окну и глубоко вдохнула утренний туман. Такой же туман окутывал ее душу. Затем она толкнула дверь и вышла.
Одним из преимуществ работы на кухне было тепло. Скорее даже жара. Огонь пылал в громадной кирпичной печи, служившей плитой, прогоняя утренний туман. Окна, через которые туман проникал на кухню, были только на одной стене, над медными чанами. Селена удивилась, застав в кухне всего двоих: сгорбленного старика и молодого парня. Склонившись над плитой, старик следил за кипевшими котлами. Парень сидел за длинным деревянным столом, разделявшим кухню надвое. Он крошил лук, попутно наблюдая за печью, откуда тянуло хлебом. Боги милосердные, как же она проголодалась! Хлебом пахло так соблазнительно. А что варится в котлах?
Похоже, парень успел выспаться, если в столь ранний час трещал без умолку. Его веселый голос эхом отражался от каменных ступеней лестницы. Но болтовня его мгновенно прекратилась, когда в кухню спустился Рован. И парень, и старик прервали работу.
На Рована Селена наткнулась в конце коридора. Он ждал ее, скрестив руки. На лице была написана многовековая скука. Похоже, он надеялся, что Селена проспит и у него будет законное основание ее наказать. Фэйский принц обладал бесконечным терпением и, наверное, был неистощим на выдумывание отвратительных наказаний.
Сойдя вниз, Рован застыл. Селена подумала: интересно, умение застывать неподвижно у него врожденное или учился где?
– Я привел вам помощницу на утро, – сказал Рован старику. – После завтрака я ее заберу на весь день.
И ни слова приветствия. Вряд ли это было особенностью его характера. Скорее всего, фэйцы не считали нужным здороваться со смертными. Рован перевел взгляд на Селену и слегка приподнял брови. Она прочла в его глазах: «Кажется, ты хотела не раскрывать себя? Валяй, принцесса. Называйся любым именем».
Что ж, он внял ее вчерашним словам. И на том спасибо.
– Элентия, – глухо проговорила она. – Меня зовут Элентия.