— Я войду? — На этих словах он немного потеснил меня и переступил порог, оказавшись в моей гостиной.
Однако.
— У вас в Огненных землях все такие вежливые? — съязвила я.
— Разве я мог зайти без спроса? — не понял он намека, рассматривая комнату.
— Ночью тебя это не остановило. — Не буду с ним церемониться.
Он развернулся, бросив делать вид, что заинтересован мебелью из розового дуба и жёлтыми шторками, удивленно уставившись на меня.
— Я не был здесь ночью.
— Ещё как был! Пролез в окно!
Ни один мускул на его лице не дрогнул, но в глазах разгорелся интерес.
— Ты меня видела?
Неопределенно пожала плечами.
— Не в твоих правилах отвечать на вопросы? — предположил он.
— В твоих правилах их задавать?
— Хорошо, тогда давай поговорим на твоих условиях.
— Хорошо. А если я не хочу разговаривать?
— Не хочешь ни о чём спрашивать?
— А ты?
Демон покачал головой и усмехнулся:
— Как ты узнала, что я был здесь?
— Твоя кровь.
— Кровь?
— Ты оставил пару капель на полу. Тебя Дарен ранил?
— Откуда ты знаешь, что это моя кровь?
— Она темнее, чем у людей.
— Вот тьма! А я думал, что никаких следов не оставил, — улыбнулся он.
И я тоже невольно улыбнулась.
— В следующий раз будь аккуратней. — И нахмурилась. — Хотя, надеюсь, следующего раза не случится. — Значит, вот как они действуют. Не успеешь оглянуться, а уже во всём с ними соглашаешься. Надо быть осторожней. — Что тебе нужно? Ты ведь пришёл не для того, чтобы обозреть интерьер. Выкладывай сразу. Как ты мог заметить, я не в восторге от твоего общества.
— Даже так, — он снова усмехнулся. — Я присяду? — кинул взгляд на кресло.
— Валяй!
— У вас в Холодных землях все такие вежливые?
— Да. Прежде чем убить врага, мы спрашиваем, куда лучше всадить нож.
В его глазах мелькнуло удивление, и он замер в полусогнутом состоянии, не успев сесть.
— Это была шутка, — опустилась я в кресло напротив, подкрепив фразу приторно-вежливой улыбкой.
И демон, расслабившись, сел.
— Я так и понял.
— Сожалею, но чаю не предложу.
— Мне и не надо.
— И вот ещё что… насчёт моего спасения в тот день… Я не испытываю никакой благодарности, так что если ты на что-то рассчитываешь, то, увы…
— Я ни на что не рассчитываю. Просто так вышло, что я спас твою жизнь.
Это прозвучало вовсе не как «я ни на что не рассчитываю», а именно «помни о том, что я сделал». Оставалось только зубами скрежетать, но я продолжала улыбаться, мысленно спрашивая его, куда лучше всадить нож…
— Ладно. И что ты хочешь за свою «услугу»?
— Я же сказал — ничего.
— Так не бывает, — покачала головой. — Все чего-то хотят. Тем более, когда речь идет о вас… демонах.
— Невысокого же ты о нас мнения. Хотя это не мне бы не помешало немного поостыть, — коснулся он повязки на шее, — а твоему приятелю.
Я сжала подлокотники кресла.
— Болит?
— Жить буду. Но это не очень приятно, когда тебе пытаются отрубить голову. Нет, я не жалуюсь, но ты ведь, наверно, не знала, что собирался сделать твой друг…
Улыбаться как ни в чем не бывало становилось сложнее.
— Рассказал со всеми подробностями.
Демон покачал головой, снова усмехнувшись.
— Не правда. Я видел твоё лицо в кабинете генерала: когда я вошёл, ты побледнела и на секунду перестала дышать. Ты не знала, что со мной случилось.
— Какая разница? Мне было всё равно, — легкомысленно пожала плечами. — Если у тебя всё, то можешь идти.
— Нет, не всё. — Он прекратил улыбаться и тихо и проникновенно шепнул: — Это не твоя вина.
Горло сдавило от нахлынувших эмоций, и я не смогла вздохнуть, чувствуя в глазах жжение.
Ив больше ничего не сказал, поднялся и вышел. А я ещё долго сидела в гостиной, слушая тиканье настенных часов и глотая слёзы облегчения.
Господи, спасибо!
Глава 7. Пирожные и дети
За окном кофейни «Нарцисс» цвела розовая бегония. За два часа я успела изучить каждый её цветочек, каждый листик, и исследовать взглядом помещение, пропахшее терпким ароматом кофе и сладостями. Удивительно, что ни одного нарцисса я не заметила, разве что так можно было назвать управляющего, приглаживающего свои смоляные, блестяще волосы по пять раз за каждые четверть часа.
Персиковые стены кофейного зала напоминали заварной крем, а лепные украшения в виде завитушек и листьев на потолке — поверхность сливочного торта. Отполированные столики и изящные стулья блестели, как глазурь на пирожных. Люстра же была словно изваяна из белого шоколада, как и статуи в нишах.