— Смотрительница лазарета?!
— Тс-с… не так громко. Все охотники так или иначе наблюдаются в лазарете. Но хай-охотники пользуются особыми привилегиями, — доверительно сообщила она. Эти «особые привилегии» мне ни о чём не говорили. — Господи, ты даже этого не знаешь, — разочарованно вздохнула она. — Тебе Аллен что, совсем ничего не рассказывал? О чём вы тогда с ним разговаривали? — В том-то и дело, что в последнее время Аллен стал совсем замкнут, а раньше… уже и не помню, что было раньше. — Почти все хаены сидят на транке*. (*Транквилизатор.) А с Дареном — особый случай. Когда он возвращается в Орден, мы за ним наблюдаем с повышенным вниманием. Он «уникальный» пациент.
— Хочешь сказать, что… он сумасшедший?
— Я бы не использовала такие громкие слова в отношении охотника, — замялась Луон. — Но…
— Говори как есть!
— Знаешь, что он делает со своими любовницами?
— Ест на обед?
— Почти угадала. Он вырезает им сердца, — это прозвучало так буднично, что я похолодела.
— И ты пригласила такого человека к себе на чай?
— Он хаен-вентр, единственная надежда выжить в этом безумном, разрушаемом хаосом мире! Он нам нужен. Без него и таких, как он, мы все обречены.
О, Луон…
— Ты сказала, что он «пресимпатичный молодой человек», что «скучать не придётся»…
— Ну, прости… Я не думала, что ты захочешь с ним потанцевать…
— А как же та девушка, с которой ты его познакомила?
Она пожала плечами, отводя глаза.
— Ты же не… О, Господи! Я не верю! Ты нарочно её пригласила. Кто она такая? Тебе её совсем не жалко? Ты всё знаешь и…
— Я ничего не могу поделать.
— Можешь. Скажи ей, чтобы шла домой.
— Не могу.
— Тогда это сделаю я!
Луон схватила меня за руку и испуганно заглянула в глаза.
— Не делай этого. Ты ничего не изменишь. Вместо неё приведут другую. — Поймав мой потрясенный взгляд, она отступила и потупилась. — Это приказ свыше.
В бессилии я прислонилась к стене и закрыла глаза. Этого-то я и боялась. Свыше… Кто даёт такие распоряжения? Совет? Отец? Как они звучат? Удовлетворить все потребности охотников, какими бы они ни были? Убить молодую девушку… Невозможно! Чудовищно!
— Хочешь, мы с Валеном проводим тебя до твоих комнат?
Я покачала головой. Мне хотелось пройтись по саду, подышать свежим воздухом. Подумать, смогу ли я что-то изменить.
Неужели отец поддерживает этот кошмарный метод? Снимать стресс таким бесчеловечным способом… Дарен Харсед, да ты чудовище! Как можно защитнику иметь в душе такую тьму? Улыбаться девушкам, держать их на коленях, любезничать, а потом жестоко вырывать сердца! Для чего? Неужели тебе мало крови на войне?
Бесцельно блуждая по саду, я вышла к разлому в стене дворца. Строительные леса и кучи камней — днём здесь вовсю кипела работа, и шрам в стене постепенно затягивался. Сейчас, по позднему времени, рабочие уже отправились домой, и это место, оставленное без надзора, дышало воспоминаниями трагедии. Расселина в земле сомкнулась, но я помнила, как здесь гибли люди, падая в её раскалённые недра. Как я сама соскользнула в эти адские глубины…
…Помни, что я сделал для тебя, — прозвучало как наяву, и я огляделась. Никого. Куда подевался тёмный? Весь день слонялся за мной, а теперь исчез. Испугался безумного охотника? Поделом! — подумалось с мстительностью. Помнить, что он сделал для меня… Неужели тогда я слышала его голос?
Шагнула вперед и замерла, словно все мышцы сковало. Здесь я сорвалась, здесь полетела вниз, всё случилось здесь. Сердце в груди часто билось. Я ощущала на коже тот страшный жар. Откачнувшись и с трудом дыша, неторопливо зашагала обратно во дворец, чувствуя, как наваждение отпускает.
Помни, что я сделал для тебя…
Ночь одела небо в чёрный бархат, расшитый звёздами.
Всепроникающая тишина царила в стенах дворца — белый мрамор хранил тайны. Я пересекла огромный холл, освещенный светильниками. В голове вереницей проносились слова отца и Луон, смешиваясь в невероятный коктейль: «…мы не можем позволить себе ошибиться… хаос станет распространяться… унесёт тысячи жизней… потерпи… его выбор — стать охотником… почти все хаены сидят на транке… он знал, на что шёл… такая смерть достойней, чем просто умереть… хаен-вентры единственная надежда выжить… пользуются особыми привилегиями… он вырезает сердца… ты должна понять…»