"Леонард хочет убедиться, что все в порядке", — добавила Шарлотта.
Я промолчала, но про себя подумала: "А что может быть не в порядке?" Нынешние права Шарлотты пока не просрочены, и ей не придется сдавать экзамен на вождение. Всего лишь постоит несколько минут в очереди, ответит на вопросы и проверит зрение. И дело с концом. Или Леонард опасается, как бы какой-нибудь полицейский, пережарившийся на солнце, не затеял стрельбу?
Видимо, мысли эти как-то отразились на моем лице, потому что Шарлотта пискнула слегка обиженным тоном: "Просто Леонард беспокоится обо мне".
Тут я окончательно лишилась дара речи. Похоже, Шарлотте и в голову не приходит, что большинство женщин вовсе не нуждаются в группе поддержки, когда отправляются возобновлять водительские права. Да и зачем ей вообще новые права? Ведь Леонард всегда готов отвезти ее куда угодно.
Леонард не только исполнял обязанности шофера, но и дарил Шарлотте цветы дважды в неделю, звонил по нескольку раз на дню и посылал по почте симпатичные безделушки.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы уразуметь: Леонард из кожи вон лезет, чтобы вернуть Шарлотту.
Хотя, на мой взгляд, он поздновато опомнился. Как рассказывала Шарлотта, пока они были вместе, Леонард категорически запрещал ей устраиваться на работу. Мало того, не позволял жене даже надомничать.
— Но дети пошли в школу, и я стала скучать одна дома, — говорила Шарлотта. — К тому же я никогда прежде не работала. Замуж за Леонарда я вышла сразу после Школы и чувствовала, что мне пора окунуться в жизнь.
"Давно пора" — таково было мое мнение, не высказанное вслух.
Шарлотта нашла себе адвоката и повела речь о разводе. Когда Леонард, по ее настоянию, собрал вещички и съехал, он вдруг, как ни странно, стал другим человеком. Счел себя обязанным платить за обучение Шарлотты на курсах риэлторов, оборудовал ей домашний кабинет, снабдив его письменным столом, компьютером, автоответчиком, калькулятором, факсом, — да практически всем, что Шарлотте могло понадобиться в ее новой профессии.
Леонард явно пытался доказать жене, что теперь он другой человек. Добрый. Заботливый. Всегда готовый прийти на помощь. Не Леонард, а мать Тереза.
О новом, усовершенствованном Леонарде я узнала — хотите верьте, хотите нет — от него самого. Он не раз звонил мне на работу, чтобы выяснить, не смягчилось ли сердце Шарлотты. Леонард был толковым строительным подрядчиком, его бизнес процветал, но вел он себя, как смущенный подросток, который мечтает, чтобы самая красивая девочка в классе пошла с ним в кино. Даже просил замолвить за него словечко.
На мой взгляд, в словечке не было необходимости. Шарлотта рано или поздно все равно к нему вернется. Но я Леонарду об этом не скажу. Хотя бы потому, что если он узнает, что битва выиграна, то может перестать покупать Шарлотте подарки, а я не хочу портить ей удовольствие.
Никто, конечно, моего мнения не спрашивает, но, по-моему, будет совсем неплохо, если эти двое опять соединятся. К тому же у них есть дети: сын Донни, восьми лет, и дочка Мэри, шести лет.
Именно так: Донни и Мэри. Родители назвали их в честь Осмондов, семейной группы, которой мы все заслушивались в молодости, и это лишнее подтверждение тому, что Шарлотта и Леонард — идеальная пара.
Но если даже я преувеличиваю, то — уж поверьте мне! — становиться матерью-одиночкой следует лишь в самом крайнем случае. Например, когда отец семейства не может отказать себе в удовольствии вступить в клуб "Девочки на любой вкус".
Когда мы с Матиасом вышли на улицу, Шарлотта бросила быстрый взгляд в нашу сторону и тут же вновь принялась разглядывать Тейлорсвиль-роуд, словно и не заметила нас. Вполне в ее духе. С большими серыми глазами, высокими скулами и невероятно прямыми светлыми волосами — в далекие шестидесятые девушки утюгом гладили свои волосы, чтобы они стали такими же прямыми, — Шарлотта была очень хорошенькой, но вела себя так, словно задалась целью стать ходячими обоями: симпатичная, приятная, но не дай бог задержать на себе внимание.
По правде говоря, когда Шарлотта пришла в агентство, я думала, что застенчивость помешает ей добиться успеха в риэлторском бизнесе. При том, что сорок процентов агентов-новичков отсеиваются в первый же год, перспективы Шарлотты вызывали у меня большие сомнения. Однако дела у нее идут прекрасно. Шарлотта так скромна, так ненавязчива, что некоторые клиенты предпочитают работать именно с ней. Особенно те, кто терпеть не могут нахальных торговцев и любят без спешки обдумывать предложения.
Шарлотта мне искренне нравилась, она действительно была милым человеком, но, признаюсь, порой хотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть.
А сейчас мне хотелось встряхнуть Матиаса. Но это было невозможно. Его плечи выглядели непоколебимыми, как скала.
— Послушайте, Матиас, у меня тоже есть права. И хватит совать всем под нос…
Но Матиас не слушал меня.
— Привет, — обратился он к Шарлотте. — Я Матиас Кросс, и мне хотелось бы знать, видели ли вы этот снимок раньше?
Вот и все мои права.
Для ответа Шарлотте понадобилось много меньше времени, чем Барби.
— Нет-нет, — произнесла она и тут же отвернулась. — Не помню, чтобы я когда-либо видела этот снимок.
При этом Шарлотта почти не взглянула на фотографию.
— Вы уверены? — осведомился Матиас.
— Конечно. О боже! — Кроткая мышка поднесла лапку к шее и смутилась. Глядя на Шарлотту, можно было подумать, что приличным женщинам не годится разглядывать столь откровенные купальные костюмы и уж тем более надевать их.
Я стояла, размышляя, не пора ли повесить на двери моего дома красный фонарь. Ситуация складывалась не блестяще. До сих пор только один человек подтвердил мой рассказ о фотографии — Даниэль. Собственный родной сын. И если этого обстоятельства было недостаточно, чтобы дискредитировать его как свидетеля, то стоит Матиасу переговорить с ним лично, а не по телефону, и пробитый пулями гардероб Даниэля довершит дело.
Если Шарлотта и была шокирована моим бикини, то своим ответом на следующий вопрос Матиаса она полностью себя реабилитировала.
— Вы когда-нибудь видели Скайлер и моего отца вместе?
— Нет, — ответила Шарлотта, покраснев до корней волос. — Я… я никогда не видела их вместе. — Она не сводила глаз со своих туфель. — Право, не думаю, что когда-либо…
Шарлотта не закончила. На автомобильную стоянку въехала вишневая «тойота» последней модели, и у Шарлотты вырвался вздох облегчения. Ее муж, Леонард, вышел из машины и направился к нам, дружелюбно улыбаясь.
Высокий, худой и мускулистый Леонард был бы куда более привлекателен, если бы не избыток суетливой энергии. Он постоянно махал руками, раскачивался на пятках или теребил какой-нибудь предмет своего туалета. Неудивительно, что Леонард не толстел. Вечный двигатель, он сжигал каждую лишнюю унцию жира.
Пока Леонард шел к нам, он поддернул рукава своего синего блейзера, поправил галстук с рисунком и провел ладонью по редеющим светлым волосам. И все это одновременно.
Шарлотта откашлялась и приступила к церемонии знакомства:
— Гм, Леонард, ты уже знаком со Скайлер, а это… это, гм, мистер Матиас Кросс. У нашей фирмы были дела с отцом мистера Кросса незадолго… гм… до его кончины, и мистер Кросс и Скайлер решили задать мне пару вопросов.
Я уставилась на Шарлотту. Она отчитывалась перед бывшим мужем, как перед родным отцом!
Очевидно, Леонард остался доволен докладом, потому что не стал тратить времени на дурацкие вопросы. Либо его суетливость не позволяла ему долго оставаться на одном месте. Леонард кивнул мне, пожал руку Матиасу, выразил свои соболезнования, взял Шарлотту за локоть и повел к машине. На все про все ему потребовалось не более минуты.
Как только Аккерсены удалились на приличное расстояние, я снова набросилась на Матиаса:
— Ладно, Матиас, вы задали свои вопросы. Теперь я хочу спросить вас. Вы намерены вернуть мне фотографию?
Матиас ответил, не раздумывая.
Ответ меня не удивил. Я проглотила обиду, собралась с духом и задала следующий вопрос: