Кира убрала телефон, достала из кармана ключи в замшевом чехольчике, открыла дверь квартиры и, шагнув за порог, подумала о том, что в жизни счастье и горе всегда идут рука об руку: ей вон какое наследство привалило, а этой женщине на дороге ужасно не повезло…
2
2
Скинув туфли, Кира прошла в ванную комнату и, стянув с себя цветастое платье, встала под душ. Вместе с водой утекали озноб и унылые мысли.
В спальне отыскались мужской халат и махровые носки, Кира надела всё это на себя и блаженно замерла — не беда, что халат был размера на четыре больше, а носки походили на гольфы, главное в новых вещах было тепло и уютно.
«— Оделась, теперь можно и перекусить!»
И Кира направилась в столовую, отыскав на полках банку консервированных персиков, устроилась на стульчике у барной стойки и, отправив в рот кусочек персика, стала вспоминать эти суматошные сутки…
Вспомнила, как после звонка нотариуса, не спала всю ночь — прошлое разбередило затянувшиеся раны от предательства любимого, а утром поехала на Таганку в маленький трёхэтажный домик с сахарной лепниной и слащаво-сливочными ангелочками над окнами.
Вспомнила кабинет хозяина юридической фирмы с высокими шкафами, с массивным «рабочим» столом на бронзовых львиных лапах; как строго со старинных портретов смотрели на неё родовитые предки Юшкиных-Сумароковых — напыщенные, породистые и сероглазые, как и их потомок, поднявшийся ей навстречу.
Вспомнила, как, впервые увидев Дмитрия Викторовича Юшкина-Сумарокова высокого, плотного, седоволосого, чопорного мужчину в дорогом тёмном костюме, замерла, потому что глазами незнакомого мужчины смотрел на неё из прошлого ее бывший жених Павел Шубин.
Под этим взглядом когда-то любимых глаз Кира вдруг вспомнила свое прошлое, о котором после расставания с любимым напрочь забыла — в ее душе все перевернулось, проснувшаяся после долгой спячки своенравная девчонка, которой она была до предательства любимого, гордо вскинула голову, выпрямила спину, и, презрительно улыбнувшись, с вызовом шагнула вперёд… в настоящее и слилась воедино с равнодушно-безразличной женщиной с разбитым сердцем, которой она стала после замужества с нелюбимым мужчиной.
Наваждение исчезло!
Два очень похожих человека разделились — холодный, стальной взгляд принадлежал незнакомому человеку (очень похожему на погибшего в автомобильной аварии Павла), явно родственнику Шубина.
Печально вздохнув, Кира встала и пошла спать.
Уже засыпая, на грани реальности и забытья, она почувствовала лёгкое шевеленье воздуха у лица, но глаз не открыла, а каким-то внутренним зреньем увидела огромное, белое, пушистое нечто, усаживающееся на кровати у её ног. Она не испугалась, вспомнив бабушкины рассказы о домовых, и, сложив руки ковшиком, сонно спросила:
— К худу или к добру?
— К ху-уду! К ху-уду! — заухал домовой, но словно испугавшись своего пророчества, елейным голосом добавил: — И к добру, милая! К большо-о-ому добру!
3 Четверг
3 Четверг
Полночи промаялась Кира на чужой кровати, крутясь с боку на бок.
Сон испуганно бежал от вечерних трагических воспоминаний.
— Кошмар, — вставая с кровати, проворчала Кира.
Луна заглядывала в окна квартиры, разливая призрачный свет. Предметы в тёмных углах комнат, теряли привычные дневные очертания, превращаясь в притаившихся сказочных чудовищ.
На пороге столовой, Кира остановилась — рыцаря на белом коне, защищающего даму сердца от огнедышащих драконов, рядом, как всегда, не оказалось.
Роль бесстрашного рыцаря в их семье досталась ей.
Она долго не могла понять нежелание мужа брать в руки флаг, садиться на боевого коня и ехать во главе семьи, и указывать путь, и защищать, и долго смирялась с действительностью, топя разочарование в слезах и, молча, выбираясь из трясины опрометчивого замужества. Муж предпочитал ехать в обозе, свесив ножки, посвистывая и потренькивая на гитаре — нести ответственность за семью и становиться «каменной стеной» и «опорой в жизни» он не желал.
И Кира привычно вставила ногу в стремя, села в седло, вытащила их ножен тяжёлый меч и ринулась в призрачную темноту столовой урвать для своего бренного тела кусочек пищи, разгоняя мечом и решительным блеском карих глаз призрачных чудовищ.