— Лично я не имею к вам имущественных претензий! — голос пожилого юриста был сух и официален.
Можно было на этом закончить разговор, но…
«— Поговори с человеком откровенно, — советовала ей когда-то бабушка, — в большинстве случаев дела обстоят совсем не так, как ты думаешь».
— Эта квартира принадлежала родителям Паши?
— Да, — Дмитрий Викторович поднялся с кресла и принялся расхаживать взад-вперёд по гостиной. — Квартиру вы получили в собственность, а вот охранным агентством Павла должен управлять профессионал — в течении трех лет вы будете получать процент от прибыли агентства, — так и не ответив на вопрос о родстве, он вновь отгородился от «наследницы по кривой» щитом надменности. — Но позвольте узнать, что вы собираетесь делать с этой квартирой?
Ей эта квартира создавала массу проблем!
Узнав о наследстве, даже не смотря, на то, что у них давно существовал договор о поддержании лишь видимости брака (без «супружеских обязательств», романов на стороне и скандалов), «муж» прочно обоснуется в ее доме и будет тратить полученные от продажи этой квартиры деньги. Желание избежать скандалов при детях не позволят Кире отстаивать свою точку зрения, и полученное от Павла наследство утечет сквозь пальцы, так и не доставшись её дочерям. Но если она тайно продаст эту квартиру, то у неё на руках окажутся огромные деньги! И она воплотить в жизнь свои собственные мечты!
7
7
— Я продам эту квартиру.
— Продайте её мне! Я заплачу максимальную стоимость!
Неожиданно для себя, Кира начала вспоминать прошлое…
— Мы встречались с Пашей… в планы студента юрфака не входили романтические свидания и «поцелуйчики при луне» — он водил меня на детективные фильмы, а я упорно читала рыцарские романы и самозабвенно занималась верховой ездой. «- Учись водить машину и стрелять, — поучал Павел, встречая меня у конюшни и забрасывая на плечо мою сумку с формой и сапогами, — в жизни все может пригодиться…» Все мои возражения о том, что я не собираюсь гоняться за преступниками, безжалостно отметались…
На столике тренькнул телефон.
Машинально Дмитрий Викторович протянул руку и ответил:
— Слушаю вас.
Но ответом была тишина. В глубине трубочного нутра жило чьё-то осторожное, хриплое дыхание.
— Слушаю, — повторил он и положил трубку. — Так о чём мы? О верховой езде. Опасный и грубый вид спорта.
Кира снисходительно улыбнулась. Сколько раз приходилось ей слышать досужие рассуждения о конном спорте от некомпетентных людей.
— Опасный — да, как и любой вид спорта. Возможно, нехорошо пахнущий и грязноватый, но грубый… Тут я с вами не согласна. Этот спорт не может существовать без искренней, обоюдной любви партнёров — равноправных и уважающих характер друг друга, — Кира закрыла глаза и представила себе своего тогдашнего любимца — огромного толстого увальня темно-рыжего тяжеловоза, на котором она вытворяла свои «амазонские штучки». — Бурбошенька, мальчик мой, иди ко мне, мой хороший. Что я тебе принесла сегодня… Смотри какая морковка замечательная, — заворковала она вдруг нежным голоском, чем повергла многоопытного юриста почти в шоковое состояние. — Ах, ты, сластёна рыжая, опять по карманам лазаешь, — и уже строже: — Бурбон, не балуй! Прими! Прими, я сказала! Доиграешься ты у меня.
Сейчас ей уже почти не верилось, что когда-то давно она всё это говорила, и чистила Бурбона на растяжке между денниками, и звонко шлёпала его ладошкой по крупу и эта «гора» около тонны живого веса с копытами размером с её голову слушалась девушку-подростка, и клянчила сахар, и радостно ржала, заслышав её шаги в начале конюшни…
«— И почему я оставила конный спорт? — со щемящей тоской вдруг подумала Кира, и глаза её затуманились слезами. — Получила бы «Мастера спорта», выступала бы за сборную или тренировала бы детишек… Ах, да! Павлуша Шубин… Права была Ларискина мама, сказав обо мне после нашего расставания: «Погасло солнышко в её душе…»».
— Что же было дальше? — Дмитрия Викторовича заинтересовал Кирин рассказ о её прошлом — Павел был частью этого чужого прошлого, и ему захотелось, как можно больше узнать о неизвестной стороне жизни его… Павлуши.
— Дальше… Павел увлекся перевоплощением. «- Закрой глаза», просил он, и я послушно закрывала глаза. «Открывай!» — говорил он, добавляя: — «Сюрприз!». Передо мной стоял усатый грузин в кепке, или бабуля в платке, или студент в очёчках. Последней же каплей моего терпения стало ужасное страшилище, похожее на Кинг-Конга. Послушно открыв глаза после слова «Сюрприз!», я увидела перед собой звериную морду с оскаленными клыками. Чудовище качало головой и разглядывало меня серыми, знакомыми глазами. Я испугалась, но, когда Кинг-Конг потянулся ко мне когтистыми лапами, я огрела чудовище сумкой по башке и с такой силой «врезала» ему в челюсть, что оно свалилось на асфальт в полном нокауте. Потом оно что-то кричало мне вслед, махая лапами, но я убегала по дорожке парка все быстрее и быстрей… — Кира сделала выразительную паузу и подвела итог рассказанной истории. — С тех пор я не доверяю красивым мужчинам, не люблю подарки и нервно вздрагиваю, когда слышу слово «Сюрприз!».