Я кинула отчаянный взгляд на Динку, и, Слава Богу, она меня поняла.
— Вадик, ты знаешь, когда человек болеет, ему не особо нужна компания. Мы убедились, что жива, здоровью больше ничто не угрожает. Во всяком случае, если что, позвонит. Пусть отдыхает, а мы тогда зайдем вечерком. Белочка отлежится и сварит нам свой замечательный кофе.
— Правда, ничего не нужно пока? — Вадим решил убедиться, что я не умру в ближайшие несколько часов. — Ну, давай, малышка, лечись.
Он ободряюще улыбнулся, а мне еще больше захотелось получить шапку-невидимку….
Динка схватила его за рукав, и они двинулись к выходу.
— Дверь захлопну. Не провожай, — крикнула подруга, за что я мысленно поблагодарила.
А я лишилась последних сил. Мне хотелось тут же, на кухне, прямо на полу, свернуться калачиком и начать подвывать, как волк на луну. Но совесть не позволила совсем превратиться в личинку. Притопал Анчи и молча уселся возле миски. Пришлось подняться и насыпать ему корма. Потом черепашкой дотащилась до кровати и рухнула на нее.
Я лежала и тупо таращилась в потолок. В голове калейдоскопом, не спрашивая меня, неслись воспоминания. Обжигая болью потери, выворачивая душу. Вот недавно…
— Белочка, ты чего трубку не берешь? — за напускной грозностью в голосе Платона я отчетливо услышала нотки облегчения.
— Платош, не ругайся, ты же знаешь, я неспециально. Люблю-люблю! Я тут немного занята. Готовлю сюрприз, — ласковой кисой я успокоила своего любимого.
Наверно, он, и правда, не мог дозвониться, потому что я телефон еще с пар не сняла с беззвучки. А прошло уже больше трех часов, как мы с Динкой болтаемся по торговому центру. Но говорить об этом я не хотела, потому что собиралась сделать сюрприз, стоимостью почти в половину моей стипендии. Обычно я делаю более скромные покупки…
Но Динка была убедительна. «На твоего Платона все девки в офисе готовы повиснуть, поэтому свою конкурентноспособность ты должна постоянно повышать! А то уведут!»
Насчет «уведут» я категорически не разделяла опасения подруги — если и остались еще в этом мире принцы на белых конях, то мой Платон — один из них.
Он очень трепетно относится ко мне, словно я хрустальная ваза. Ходит вокруг, как большой медведь и боится придавить ненароком.
— Белочка, у тебя такие тонкие косточки, что мне кажется, я могу повредить что-то.
— Ты мне предлагаешь нарастить сала на них, чтоб выглядели покрепче? — шутливо пугаюсь я, но знаю — повода для беспокойства нет. Платону я нравлюсь вся, с моими косточками, видными тазобедренными мослами. И особенно он млеет от моих ключиц. При одной только мысли о его реакции у меня самой теплеет внизу живота. И смешно, и дух захватывает. Как только мы встречаемся, он обязательно должен полюбоваться ими, погладить. Своего рода контроль: все ли на месте, что принадлежит ему. Будто проверяет, не касался ли кто его сокровища. И да, Платон жуткий собственник. Он это знает, но держит себя в руках, лишь испепеляющим взглядом окидывает всех представителей мужского пола, если вдруг кто случайно попадает в мою орбиту.
За все время, что мы знакомы, он ни разу не дал повода пожалеть об этом. Но вот насчет конкурентноспособности она права. Нельзя становиться скучной наседкой и допускать, чтобы страсть в любовном очаге затухала. Поэтому мы здесь и бродим в поисках сногсшибательного белья. Хочу как в анекдоте:
— Милый, знаешь, что я тебе подарю на день рождения?
— Что?
— Сейчас надену.
У Платона не день рождения. У нас годовщина знакомства. С ним я стала взрослой девочкой. Правда, долго шарахалась, боялась, что сбудется Динкино предсказание. Она говорила, что для таких уверенных в себе парней, как Платон, главное — завоевать девушку. А после первого секса они бросают. Типа сорванный цветок уже не так благоухает. И приводила кучу примеров, с кем так поступили.
Но Платон видел, что я робею, и не брал напором. Терпеливо, как горную козочку, он меня приучал к себе, к своему телу. И когда однажды зацеловал меня до звезд в глазах, все глупые опасения растворились, как густой туман в лучах солнца. Я доверилась его надежным рукам, которые словно пробуждали мою женскую суть, обжигали горячими мурашками, побежавшими по позвоночнику, убеждали, что все, что мы делаем это правильно.
Смешно, но первое время я стеснялась показаться при свете дня без одежды. Стеснялась откровенных ласк. Но Платон только умилялся и ждал, когда я осознаю свой новый статус.
— Белочка моя! Ты как настоящая принцесса из сказки! Честно, я думал, таких не бывает.