— О, это вы? — воскликнула Джейн, узнав в своем спасителе своего недавнего пациента.
— Да, я эмм… пришел поблагодарить вас за спасение, — Басти смущенно переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. При виде этой девушки у него пропал весь пыл к разговорам. В горле образовалась пустыня.
— Не за что, мистер Лестрейндж, — на лице мисс Уиллоу появилась улыбка. — Не хотите пройти в дом?
— Зовите меня Басти, — почти шепотом произнес он. Впервые в жизни чистокровный волшебник чувствовал себя неуверенно, и это не только слегка бесило, но и вызывало дрожь по всему телу, так как впервые в его голове мелькнуло нечто такое, от чего захотелось сразу пустить себе Аваду в лоб или, в крайнем случае, наслать на себя Обливейт.
Стоило ему переступить порог, как девушка тут же повернулась к нему, а он не нашел ничего лучше, как обнять ее, и впиться в манящие губы поцелуем. Девушка замешкалась лишь на секунду, а потом с не меньшим пылом стала ему отвечать, и Рабастан впервые в жизни на некоторое время забыл, что между ними пропасть в происхождении, в мировоззрении и воообще… Плевать.
*
Последующие картинки в воспоминаниях Басти сменялись одна за другой, и в калейдоскопе недолгих отношений между Джейн и Рабастаном Гарри с Гермионой узнали, что мисс Уиллоу все же узнала, что ее парень — маг. Впрочем, любовь длилась всего несколько месяцев, а потом Лестрейндж заметил за собой слежку, и ему пришлось не просто прекратить свои встречи с любимой, но и заставить ее забыть все, что касалось волшебства.
Девушке осталась память лишь о недолгом романе с мальчиком-вором, которому она помогла выжить. Басти было трудно заставить себя расстаться с ней, но он понимал, что их встречи слишком опасны. Для него, возможно, и без смертельного исхода, а вот для нее… Мерзкую магглу мог убить любой, и от того становилось еще больнее.
За эти месяцы он узнал о простых людях достаточно для того, чтобы в корне поменять свое мнение о них. О войнах, в которых умирают миллионы людей, об оружии, способном уничтожить одним махом целый город. Джейн рассказывала обо всем на свете. Водила его в кино, в театр, в оперу, на балет, и с каждым днем Басти все больше охватывало отчаяние: он не хотел расставаться с ней. Да будь его воля, он бы сбежал с любимой даже на край света, но наличие метки на его руке перечеркивало все, что могло у них быть.
Она спросила его, почему они не могут быть вместе, и Басти решил ей все рассказать. О войне, которую развязали чистокровные против магглорожденных, и о своем участии в ней на стороне фанатиков чистоты крови. Лестрейндж понимал, что своими словами может разрушить их чувства, но Джейн лишь грустно улыбнулась и сказала:
— Я не могу тебя винить ни в чем, Басти, но ты должен уйти.
— Не могу. Вот это, — он указал на метку, — позволит ему меня найти где угодно, и если ОН захочет, то умирать я буду медленно и мучительно, а если ты будешь рядом со мной в этот момент… Мне даже страшно представить, каким пыткам подвергнут тебя, заставляя меня смотреть на твои мучения.
— И ты предлагаешь… — с лица Джейн схлынули все краски.
— Джейни, милая, я тебя люблю. Очень сильно, и если бы кто-нибудь еще три месяца назад сказал мне об этом, то я… посчитал бы его сумасшедшим, — Лестрейндж сжал зубы. — Прости, Джейни, Обливиэйт.
*
На этом первая часть воспоминаний закончилась. Потом картинка резко сменилась. Они увидели битву в Министерстве, в которой Рабастан заметил девушку, похожую на Джейн, как две капли воды. Гарри и Гермиона, побывавшие в прошлом буквально несколько минут назад, сразу заметили сходство матери и дочери. От отца дочь не взяла почти ничего. Разве только волосы у мисс Грейнджер были чуть темнее, цветом напоминая шевелюру Басти, да и гнездо на голове истинно лестрейнджское.
Далее пара с удивлением увидела, что Рабастан Лестрейндж для спасения Сириуса воспользовался маховиком времени, вернувшись на десять или пятнадцать минут назад, чтобы бросить в Беллу заклинание, пока та не отправила Блэка в Арку. Никто так и не понял, почему вдруг эта сумасшедшая упала, но ее тут же скрутили, и потом замелькали картинки поражения Волдеморта, и его злости, что закончилось Авадой для Поттера и дальнейшим его воскрешением.
Вид поднимающегося Гарри, поймавшего зеленый луч смерти, был тем еще зрелищем. Прибывший Министр, который воочию увидел, как Избранный в очередной раз пережил Аваду, едва не свалился в глубокий обморок. У остальных вид был не лучше.
— Ты в порядке? — спросила Гермиона у жениха, когда они просматривали этот эпизод.
— Да, просто… до сих пор не могу поверить, что носил в себе кусок души этого урода, — Поттер вздрогнул. — И Дамблдор, который даже не думал никому говорить о крестражах, решивший сделать из меня смертника во имя Всеобщего Блага, будь оно неладно!
— Все уже прошло, Гарри, — девушка взяла его за руку и легонько сжала. — Война закончилась, и у нас все впереди.
— У нас впереди, а все, кто умер, разве они не достойны жить? — разозлился парень. — Мои родители, малыш Криви, Лаванда… сотни, тысячи жертв из-за жажды власти у одного сумасшедшего, возомнившего себя пупом земли.
— Гарри, мы не можем повернуть время вспять и избавить мир от Волдеморта, как бы нам этого не хотелось. В мире нет ни одного маховика, способного перенести нас на такой огромный промежуток времени.
— Я знаю, Миа, но ты не представляешь себе, как мне больно осознавать, что…
— Не смей снова винить себя в смерти Рона! — она знала, что гибель их бывшего друга сильно ударила не только по всему семейству Уизли, но и по ним самим. Пусть он оказался не слишком хорошим человеком, но ведь было у них и что-то светлое, что перечеркивало все неприятные эпизоды после их разрыва.
Участие Рона в битве за Хогвартс не стало неожиданностью. Он к тому времени уже трудился у братьев в магазине, а потому нападение застал прямо там, и оказал посильную помощь в спасении тех, кто оказался в ловушке на улице среди сотен дементоров. Его Патронус не продержался слишком долго. Помощь пришла слишком поздно…
— Он спас детей, — сглотнул Гарри. — Ты ведь знаешь. Это даже Министерство признало. На его Орден Мерлина миссис Уизли даже смотреть не хочет. Плачет все время.
— Я знаю, Гарри, но из-за слов Перси не смей себя винить в том, что он подвергся Поцелую Дементора! Ни миссис Уизли, ни ее муж, да даже Билл с Чарли и те считают виновным в смерти брата Волдеморта и его прихвостней! Не забывай про близнецов, они ведь тоже пострадали, пусть и в меньшей степени! Кто-нибудь из них хоть раз сказал, что в их бедах виноват Гарри Поттер?! А Джинни?! Джинни что тебе сказала в последний раз?
— Гермиона…
— Не смей снова во всех бедах винить себя!
Пока они говорили, воспоминания Рабастана продолжились. Он показал свой разговор с братом и свои подозрения по поводу Гермионы Грейнджер и ее возможного происхождения, а также последовавший за ним план спасения Рода. Письмо Сириусу и последующая встреча, где Рудольфус твердо обозначил свою позицию в отношении предстоящей войны и той стороны, которую они выбрали из-за открывшихся обстоятельств, способных спасти хоть кого-то из их семьи.