В комнате звучала французская речь. Говорил мужчина и… моя мама! Без предисловий, проигнорировав остальных, незнакомец остановился посреди комнаты и уставился на мою маму:
– Поговорим прямо здесь или дать вам шанс на жизнь в этом городе после нашего отъезда? – высокомерно задал вопрос богач на чистом французском.
Я замерла позади незваных гостей. Они оба как две скалы заслонили меня от мамы. В щель между их фигурами видела только ее побелевшее до смерти лицо. Мама не ответила, тогда вмешалась дама, заговорив по-русски:
– Нина Ивановна, я представляю московскую коллегию адвокатов. Поверьте мне, вам лучше поговорить с этим человеком и согласиться на его предложение. Не стоит упорствовать. Мы можем пройти в другую комнату?
Я думала, что мама, а она у меня женщина с характером, взбрыкнет и ответит им, как подобает. Но она вдруг вся сникла и поднялась со своего стула. Гости развернулись вслед за ней, и адвокат поманила меня пальцем за собой. Что? А я-то здесь причем?
– Ниночка, мне с тобой пойти? – с опозданием спросил немного захмелевший дядя Ваня.
– Нет, – только ответила мама и мы вошли в мою комнату.
В моем маленьком мире стало очень тесно. Комната моментально заполнилась чужими, невероятно дорогими запахами, чужим присутствием и… страхом. Это был мамин страх. И мой. Но она знала, чего бояться, я же пока ничего не понимала. Кто эти люди? Вмешиваться поостереглась, так как мама меня учила в разговоры старших не влезать, мне лишь сегодня исполнилось восемнадцать, еще не успела осознать изменения. В отличие от других.
Поскольку мужчина вошел сразу за мамой, он обошел мою маленькую комнату, когда подходил к моему письменному столу, край его брюк коснулся покрывала на моей скромной кровати. В этой комнате все скромно – в нашей семье никогда не было денег. Тот раз, что маме удалось заработать, все ушло на покупку жилплощади. С тех пор мы здесь даже какой-то скромный ремонт делаем по капле в год. Незнакомец взял с моего стола книгу по химии, повертел ее в руках, как будто что-то мог прочитать по-русски, ничего не поняв, бросил, почти швырнул ее обратно.
– Чего вы хотите? – без жизни в голосе спросила моя мама. Она присела на край моей кровати и опасливо посмотрела на меня. Я хотела поймать ее взгляд, чтобы прочитать в нем хоть что-то. Может быть, уже пора полицию вызывать?
Мужчина, с высоты своего роста, посмотрел на маму еще более презрительно, чем на меня у входа в нашу квартиру и сказал по-французски:
– Я не планирую с вами обсуждение. Приехал, чтобы забрать то, что вы украли у семьи де Мармонтель. Ей сегодня исполнилось восемнадцать.
– Рыбакова, – вмешалась женщина, начав быстро говорить, – послушайте, я уже сказала, мы ознакомились с вашим делом. В ваших же интересах отдать дочь ее настоящей семье. Вы подписали договор, все было оформлено официально. Потом вы сбежали, прихватив с собой крупную денежную сумму. Теоретически, вы можете попытаться оспорить дело в суде, но я вам очень не советую с ними связываться. Это их ребенок. Сила на их стороне. Вас в любом случае посадят – и это еще будет большой удачей. Просто скажите дочери, чтобы она поехала с ним. У вас будет время до конца этого дня, чтобы попрощаться. Пусть девочка отдаст мне паспорт, я займусь ее документами – на это уйдет несколько часов. Это хорошая сделка для вас, лучшая, я бы сказала.
Мама глядела куда-то в пустоту. Словно в трансе, она медленно произнесла:
– Я лучше сяду, Лулу вы не получите. Она моя дочь.
Теперь я не удержалась. Оттолкнув тетку, подбежала к маме и обняла ее:
– Мам, мама, что происходит? Кто эти люди? Хочешь, я позову дядю Ваню, полицию вызову?
Меня остановила тетка, незнакомец вел себе так, как будто он ей уже отдал все указания, а она обязана их выполнить. Он лишь контролировал.