Под этим словом она подразумевает всякие поцелуйчики и обнимашки. Наивная девушка… Судя по моим личным суждениям, народ Мааре лишь прикрывается высокими нравственными ценностями. А что на самом деле творится в темных беседках под луной лучше не знать. Хотя, может быть, я ошибаюсь, потому что сама испорчена долгой жизнью среди людей…
— Благодарю вас за превосходный танец, — говорит король, останавливаясь, но не отводя взгляд.
— Это вам спасибо, за то, что пригласили меня… — отвечаю первое, что приходит в голову и непроизвольно касаюсь украшения на груди. — И еще спасибо за роскошный подарок…
— Вам нравится? — оживляется Анрес.
— Да, очень! Мне еще никогда не дарили ничего подобного… оно уникально!
— Это колье моей матери, — тихо признается, заставляя меня смутиться и покраснеть до корней волос. Отдергиваю руку, не зная, как реагировать на столь дорогой дар. — Что-то не так?
— Это… слишком! Не стоило делать мне таких ценных подарков! Я обязательно верну вам его после бала, — опускаю глаза. Нужно уходить, пока я не наговорила лишнего. Снять украшение у всех на виду стало бы выражением непочтения, поэтому я просто киваю ему как положено после первого танца и почти сбегаю со сцены.
Зачем же он сделал это?.. Про меня и так ходят всякие слухи, а теперь еще фамильная ценность на моей груди, словно гиря тянет меня к полу, заставляя ссутулиться и поникнуть.
Прячусь от гостей. Мне нужно прийти в себя после того, что случилось. От мысли, что на моей шее висит целое состояние, становится не по себе. Неудивительно, что он послал за мной своего лучшего воина… вдруг кто-нибудь захочет украсть у меня это колье?!
— Вот ты где! — слышу знакомый голос.
— Трисса! — кидаюсь к девушке, тайком обнимая ее. Она привыкла к моим человеческим замашкам и уже не шарахается, как от прокаженной.
— Почему ты прячешься здесь? — удивляется она. Мы стоим в дальнем конце зала, где почти неслышно музыку.
— Не знаю… слишком много всего. Я не думала, что будет так!
— Что сам король пригласит тебя на первый танец? — скептически смотрит на меня, подняв брови.
— Ну… я сомневалась в этом.
— Алессия, милая, открой глаза! Да он без ума от тебя! Все только об этом и говорят… Когда ты сбежала, он хотел броситься за тобой, но его остановил кто-то из знати, не давая сделать ни шага. Сама знаешь, как нелегко быть в центре внимания.
— Ох… Трисса, дорогая, расскажи мне, что еще говорят? — прижимаю ее к стене и смотрю с мольбой в глазах. — Не молчи, прошу! Признайся, как есть… Это что-то ужасное? Меня ненавидят, да?
— Конечно. А как еще могут относиться к самозванке-ведьме, которая околдовала Анреса? — внезапно громко отвечает за Триссу Хелия. Наверное, она следила за сестрой, а после бесстыдно подслушивала наш разговор.
— Перестань, Хелия! Что ты такое несешь?! — возмущается подруга, позволяя себе вступиться за меня. — Не слушай ее, Алессия…
— А кого слушать? Тебя? — фыркает. — Да ты с ней возишься только потому, что мечтаешь быть поближе к Юриану. А он-то с нее глаз не сводит. Пора прозреть, сестричка! Ему плевать на тебя! Твой обожаемый воин сохнет от любви к «принцессе». Даже на первый танец пригласил Юлию, чтобы всем дать понять, что ему неинтересны девушки кроме одной очень злой колдуньи… Бедный, бедный Юриан! — картинно хватается за голову. — Такой умный, а не может смириться, что ему совершенно ничего не светит, будь он и в сотни раз богаче, храбрее, красивее… Алессия метит на трон, ее интересует не любовь, а власть!
Хелия так громко говорит, что на ее голос обращают внимание находящиеся неподалеку люди. Мне настолько гадко, что даже не могу подобрать слов, чтобы ее осадить. А уж бедная Трисса и вовсе закрывает лицо руками, чтобы спрятать слезы после того, как ее уличают в безответной любви.
— Что здесь происходит? — голос Юриана прерывает ядовитый монолог Хелии. Она тут же прикусывает свой змеиный язык.
— Ничего. Алессия хотела узнать, что про нее говорят, и я передала общественное мнение. А теперь прошу простить… у меня есть дела поважнее. Например, поменять платье, — она делает милое личико и подобрав юбки, собирается уйти.
— Платье у тебя тоже ворованное, как и диадема Камиллы? — бросаю ей вслед.
Она оборачивается и посылает мне такой взгляд, что становится тяжело дышать. Но девушка слишком хитра, она не стала бы причинять мне явную боль на глазах у свидетелей.
«Только попадись мне где-нибудь…» — слышу ее мысли-угрозы. Но ответа она не дожидается, поспешно уплывает в зал.