Сжигая покрышки, Джил свернула на узкую прибрежную дорогу, сердце неприятно повернулось в груди, превратившись в тугой узел. Уильям и Маргарет в Стэнсморе — какая-то бессмыслица. Несколько раз посмотрев в зеркало заднего вида, Джил нажала на газ. Она крепко сжимала вспотевшими руками руль, сердце в груди стучало как барабан, «лендровер» подпрыгивал на ухабах и рытвинах. Алексу понадобится не много времени, чтобы обнаружить вторжение в его компьютер, а также то, что она уехала.
Джил не знала, что делать. Она хотела отослать по факсу Люеинде все документы, сунутые в карман джинсов, но боялась остановиться в деревне, боялась потерять драгоценные несколько минут преимущества перед Алексом. Машина мчалась по холмистой, извилистой дороге. Наползал туман, но Джил не удалось включить «дворники».
Периодически она замечала слева от дороги проблески покрытой рябью серой воды Северного моря. Джил сообразила, что находится недалеко от коттеджа, где жила, скрываясь, Кейт.
Впереди нее сквозь пелену тумана, на фоне влажной травы и деревьев, прорвались зернистые сероватые надгробные камни.
Часовня! Она отправит все из кабинета викария.
Джил надавила на педаль газа. Слишком резко повернула руль, чтобы напрямик, через луг, въехать на дорожку, ведущую к часовне. Ударила по тормозам. «Лендровер» остановился, взметнув фонтанчики гравия. Уже на бегу к старой каменной церкви Джил подумала, не теряет ли она свою маленькую, но такую ценную фору.
Свет горел — добрый знак. Она распахнула старую, поцарапанную деревянную дверь и оказалась в проходе между рядами. Часовня была укрыта тенями — день поворачивал к вечеру, и в любой момент мог начаться дождь.
— Викарий? Викарий Хьюит? — дрожащим, срывающимся голосом позвала Джил.
Он появился из тени в дальнем конце прохода. Медленно подошел к ней. Джил не видела выражения его лица из-за полумрака, но внезапно на ум пришла парализующая мысль — викарий ждал ее. Но нет, это было невозможно, она действительно сходит с ума.
— Мисс Галлахер?
— Мне нужна ваша помощь. — Джил стиснула руки. — Мне нужен ваш факс, а вы, пожалуйста, посторожите меня! — По ее щекам побежали слезы.
— Посторожить? — переспросил викарий, останавливаясь перед девушкой.
— Меня преследуют, — прошептала Джил. — Я в беде. Можно отправить документы по факсу прямо сейчас? — Она бросилась мимо викария в его кабинет.
— Мисс Галлахер. Вам нехорошо. Позвольте я отведу вас к себе домой, вы выпьете горячего чаю и все мне объясните.
Бежавшая по проходу Джил покачала головой.
— Может, вы отправите эти факсы для меня. — Она так и видела Алекса за рулем «ламборгини» всего в нескольких минутах езды отсюда.
— Боюсь, вы не поняли. У меня нет факса.
Джил остановилась как вкопанная, не сразу осмыслив услышанное, и тут до нее донесся самый страшный звук в ее жизни — знакомое мощное урчание. Перед часовней остановилась машина Алекса.
Джил замерла.
В следующую секунду она подняла глаза и встретилась взглядом с викарием.
— Не говорите ему, что я здесь! — И, вбежав в его кабинет, выскочила через заднюю дверь.
Викарий не двинулся. Мгновение спустя церковная дверь открылась и вошел Алекс, снимая солнцезащитные очки с желтоватыми стеклами. Начался дождь, и его потертая коричневая кожаная куртка была покрыта каплями влаги.
— Добрый день, мистер Престон, — сказал викарий. И указал направление. — Она побежала туда.
Алекс кивнул.
Глава 24
17 октября 1908 года
Меньше всего на свете она хотела находиться сейчас в Бенсонхерсте.
Кейт стояла на лестничной площадке перед бальной залой, глядя вниз, на толпу. После того ужасного разговора у Фэрчайлдов полторы недели назад она ни разу не видела Энн. Все это время Кейт не могла ни спать, ни есть. Большую часть времени она проводила с Питером, прижимая его к груди, стараясь не поддаваться гневу и отчаянию и жуткому ощущению надвигающейся гибели.
Кейт ухватилась за перила, чтобы устоять на ногах. Утром она съела сухой тост, и сейчас на нее навалилась слабость. Жаль, что не поела как следует. Но в этом было и преимущество — Кейт смогла надеть свое самое эффектное бальное платье — из черного кружева, открытое, которое носила до беременности. Она заявляла о себе. Она знала, что красива и желанна, и сегодня вечером ни у кого не появится другой мысли.
Кейт оделась так из-за Энн, теперь, когда они стали соперницами.
Зала уже заполнилась гостями. Кейт опоздала. Она увидела Энн с родителями в самом центре огромного помещения. Энн выглядела очаровательно в платье из бледно-розовой тафты. Кроме того, как поняла Кейт, на ней были самые дорогие украшения Бенсонхерстов. Бриллианты сверкали у Энн в ушах, обвивали шею. Их было, пожалуй, слишком много. На Кейт не было никаких украшений, кроме медальона на черной бархатной ленте. Это был особый медальон, два года назад Энн подарила его Кейт на Рождество. Внутри были портреты их обеих. В тот праздничный день они поклялись навсегда остаться лучшими подругами.
Затем Кейт увидела, что рядом с Энн и ее родителями стоит граф Коллинзуорт с женой, и застыла. Все они заметили ее.
Кейт медленно спустилась по ступенькам, запрещая себе дрожать. Длинный, украшенный фестонами шлейф тянулся за ней. Кейт казалось, что все смотрят на нее как на незваную гостью… или падшую женщину. Но не могла же Энн выдать ее тайну — ее и Эдварда — всему свету. И потом, она была приглашена накануне того рокового дня — праздника у Фэрчайлдов.
Направляясь к Энн, Кейт думала: где же Эдвард? Видимо, он еще не приехал.
Она ни словом не обмолвилась ему о том, что произошло. Не посмела.
Кейт остановилась перед Энн и ее родными.
— С днем рождения, — сказала она, любезно улыбнувшись. Сердце билось в горле, нервы были напряжены до предела.
Энн не улыбнулась в ответ. Она смотрела на Кейт так, словно та была чудовищем с двумя головами.