— Будет сделано, господин Вернер.
— Как? Я же распорядился, чтобы вам тут приготовили постель! — возмутился барон.
— Благодарю. Мне будет удобнее в корчме, — сухо ответил лысый господин. И отодвинул стулья, загородившие книжный шкаф.
Барон надулся. Он не понимал, что смутило гостя. Сам он вырос в примерно такой же усадьбе, эту приобрел недавно на деньги лысого господина — требовалось жилище недалеко от развалин замка. И он даже гордился тем, что сумел навести в ней кое-какой порядок.
Им следовало обсудить подробности ритуала, но взаимное недовольство мешало обоим: один обиделся, что его труды не оценили, другой неожиданно осознал, что зря потратил кучу денег. Только ближе к полуночи оба собрались с духом, чтобы действовать.
Барон даже переоделся — оказалось, он где-то раздобыл длинный черный халат и решил считать его мантией. На голову он надел черную шапочку вроде ермолки и преобразился: только что был неряшливым стариком, и вдруг сделался то ли магом, то ли алхимиком. Последнее, что он сделал, — повесил на грудь красный тамплиерский крест в круге, вырезанный из дерева и аккуратно раскрашенный. Круг был величиной с суповую тарелку и весил никак не меньше трех фунтов.
Лысый господин (барон обращался к нему «господин Вернер», но до сих пор не знал, это имя или фамилия) тоже достал из саквояжа одеяние, но ослепительно белое, с нашитым тамплиерским крестом, также красным, только побольше. Одеяние помялось в дороге, но доверять его кухарке Гриете лысый господин не рискнул — в доме барона фон Апфельдорна утюг, несомненно, был, но чистить его от ржавчины и грязи пришлось бы до утра. Если бы в баронской усадьбе пекли в этот день хлеб, можно было бы воспользоваться старым крестьянским способом и разгладить ткань горячими ковригами, сперва укрыв самой чистой простыней, какая только есть в хозяйстве. Но хлеб не пекли, так что пришлось обойтись.
Свое одеяние лысый господин натянул поверх сюртука — в спальне было холодно, потому что огонь в печке мог все испортить. Огонь мог быть только от трех свечек — это барон, собиравший все о тайных ритуалах, вычитал в одной умной книжке, и лысый господин спорить не стал.
— Нужно помолиться, — сказал он. — Я привез молитвенник семнадцатого века — самый старый, какой мог достать.
— Вы уверены, что тамплиеры читали именно такие молитвы?
— Я уверен, что они молились по-латыни, а латынь времени неподвластна, что ей сделается…
После чего барон принес три мельхиоровых подсвечника, в каждом стояло по большой белой свече, зажег их, а керосиновую лампу погасил. Эти подсвечники были установлены на плите в круге, там, где линии, пересекаясь, образовали правильный треугольник.
Затем лысый господин достал из сундучка конверты с монетами, которые лежали сверху, и стал раскладывать монеты по лункам. Барон внимательно следил. Вдруг он переместил две монеты.
— Это еще зачем?
— Они должны быть выпущены в одном году и совпадать по номиналу.
— Где вы это вычитали?
— Нигде. Своим умом дошел!
— Вы с вашей супругой совпадали по году выпуска?
Ответа не было.
Разложив монеты, лысый господин достал из сундучка большой конверт.
— Тут заклинание, — сказал он. — Нарочно отыскал знатока средневековой латыни, ездил к нему в Дюссельдорф. Читать буду я. Вы собьетесь.
— Отчего это я собьюсь?!
— Оттого, что вы не знаете заклинания, а я его наизусть выучил. Текст мне нужен на всякий случай, для уверенности. Остается один вопрос. Как быть с вашими работниками?
— А что?
— Они могут подслушивать.
— Они не поймут ни черта. Это латыши.
— Я узнавал — среди латышей встречаются грамотные, которые хорошо знают немецкий.
— Моя Гриета? Она знает двести слов. Петер — столько же. А батраки живут на соседнем хуторе и уходят туда ночевать.
Лысый господин выглянул в окно. Оно смотрело не на дорогу, а на задний двор. Там в полусотне сажен от усадьбы стояли домишки для прислуги, клеть и баня. Ни одно окошко не светилось. Барон не солгал — батраки действительно тут не жили, и даже в бане хозяин не приютил какого-нибудь слабосильного старика, как это часто делалось в здешних краях.
— Кучер? — спросил лысый господин.
— Кучер?.. Это простой парень, он исполняет обязанности конюха и помогает Петеру по хозяйству.
— Плиту сюда переносили батраки?
— Да…
— Ну, ладно. Теперь уже ничего не изменишь. Ваш племянник?
— Эрнест живет и учится в Риге, я поместил его в приличное семейство на полный пансион. Тут негде учиться. И сюда его не заманишь, особенно в такую погоду. А ваш Клаус?