Закончив планерку, эл Барольд отпустил нас на завтрак. Воспользовавшись тем, что к Инаэль подошла одна из учительниц, я поспешил в трапезную. Нужно было решать проблему с травницей. Причем немедленно.
Севастьяна
Наспех собравшись, мы отправились завтракать. Если вчера каждый курс должен был придерживаться отведенных им мест, то сегодня в зале царило полное равноправие. Младшенькие спокойно соседствовали со старшенькими. Зал был заполнен гомоном и смехом.
Длинные полукруглые столы странным образом поменяли свою форму, превратившись в идеальные прямоугольники, расставленные по всему периметру зала.
Когда вошла в трапезную, с огорчением заметила на белоснежных скатертях тарелки и стаканы. Пустые. Вчерашним изобилием здесь и не пахло.
— Не расстраивайся, — захихикала Рыжик, поняв причину моей неожиданной меланхолии. — Сейчас у тебя будет все, что пожелаешь. — Плюхнувшись на лавку, Фабиола взяла в руки стопку листочков, приколотых к деревянной планшетке. Пробежалась по строчкам взглядом и громко произнесла: — Апельсиновый сок, мармелад и две сдобные булочки! — прибавив к этому несколько незнакомых мне слов.
В ту же секунду ее тарелка засверкала, по серебристому ободку побежали разноцветные искры. И вуаля! Заказ появился на фарфоровом блюде, а стакан до краев наполнился свежевыжатым соком.
— Зачарованная посуда, — сделав маленький глоток, пояснила Фабиола. — Плюс простейшее заклинание, активирующее чары, и завтрак готов.
— А лекарство от похмелья она тоже мне может притащить? — с подозрением косясь на свою тарелку, поинтересовалась я.
В висках по-прежнему ломило, глаза отчаянно слипались — так и хотелось растянуться на жесткой лавке и провалиться в глубокий сон. Буковки перед глазами прыгали, как безумные кролики, отчего прочесть перечень блюд представлялось для меня нереальным. Решила больше не мучиться и сделала такой же, что и Фабиола, заказ, стараясь четко произносить каждое слово.
И что, вы думаете, появилось у меня на тарелке? Кучка подгнивших овощей, источающих нестерпимую вонь, и корочка черного хлеба с характерным зеленым оттенком.
Меня замутило. Благо в тот момент на помощь подоспел Эрик. Старшекурсник не растерялся. Заклятием заставил злосчастную тарелку кардинально поменять меню. Сыпанув в сок какого-то порошка, велел мне:
— Пей залпом.
Я послушно исполнила приказание и почувствовала, что оживаю. Через несколько минут голова прояснилась, я ощутила прилив сил и перестала напоминать себе моченую сливу.
— Теперь это. — Рик сунул мне в руки чашечку с дымящимся кофе. Я не слишком-то люблю напиток из кофейных зерен, но иногда без него не обойтись. Результат превзошел все ожидания. Я наконец-то воспрянула духом.
— Это все замок куролесит, — без сомнений припечатала Фабиола, имея в виду подарочек в виде прошлогодних помоев. — Теперь он решил тебя голодом извести.
— Не подарю я ему такого счастья! — обозленно воскликнула я и схватила наколдованный Эриком бутерброд. Запихнула его в рот, практически не жуя, и быстро запила водой из кувшина. Пока зловредный замок не продемонстрировал новые чудеса своей изобретательности и сволочизма и окончательно не испортил мою скромную трапезу.
— Это вы о чем? — полюбопытствовал Рик, с аппетитом разделываясь со своим бутербродом. Сегодня адепт щеголял в темно-бордовой мантии, застегнутой на черные пуговки. Форма самого старшего курса.
Позже узнала, что третьекурсники носили мантии синего цвета с серебряной отделкой. Второгодкам полагалась серая униформа, а самым младшеньким — светло-голубая. На груди каждого адепта, независимо от его принадлежности к курсу, красовалось вышитое золотыми нитками солнце.
Я чувствовала себя жутко неудобно в этом балахоне. Слишком широкий, он топорщился крупными фалдами и подметал полы. Благо хоть чистые. На то, чтобы застегнуть миллионы микроскопических пуговичек, тянущихся от самого подола до узкой горловины, пришлось потратить добрые полчаса и убить пару сотен нервных клеток. А они, как известно, не восстанавливаются.
— Кто-нибудь мне скажет, что за претензии у вас к нашему старому доброму замку? — продолжал допытываться Рик.
Я перестала глазеть на разноцветные формы адептов и принялась рассказывать о явившемся ко мне утром страшилище.
— И это еще не все, — плакалась я товарищам. — Когда остаюсь одна, мне постоянно мерещится какая-то нежить. Я путаюсь в многочисленных залах и коридорах, а ваши статуи нагло за мной шпионят!