– Это так, внутренняя сеть не пострадала, – согласился Сэйтан. Огни Ада… Почему он оттягивает неизбежное? Да потому, что, как только слова будут произнесены, они станут реальностью.
Он наблюдал за тем, как глаза Андульвара загораются пониманием – и гневом.
– Тот ублюдок, который ее изнасиловал, ухитрился разбить хрустальную чашу, верно? – медленно произнес Андульвар. – Он разнес ее разум, и Джанелль оказалась в Искаженном Королевстве. – Он помолчал немного, взглянув на Сэйтана. – Или же… в каком-то другом месте?
– Кто знает, что покоится глубоко в бездне? – горько произнес Повелитель. – Я не из их числа. Затерялась ли она в безумии, или же просто шла дорогами, которые мы все не способны постичь? Невозможно сказать наверняка. Я знаю только одно: она сильно изменилась, иногда бывает трудно увидеть в этой новой девушке прежнюю Джанелль, ребенка, которого мы все любили. Она сказала мне, что сумела собрать хрустальную чашу, и, судя по всему, это действительно так. Но Джанелль не помнит, что произошло у Алтаря Кассандры. Она не помнит ничего о том, что происходило на протяжении нескольких месяцев до той страшной ночи. И что-то скрывает. Именно поэтому девочка отдаляется от нас. Сплошные тени и секреты. Она боится доверять кому бы то ни было из-за проклятых застарелых тайн.
Воцарившееся молчание нарушил Мефис.
– Возможно, – медленно произнес он, – если мы убедим ее иногда собираться вместе с нами в одной из приемных, хотя бы на несколько минут, то Джанелль сможет снова начать доверять нам. Особенно если мы не будем давить на нее или задавать неприятные вопросы, – грустно добавил он. – Скажи, разве запираться в самой себе, живя в собственном теле, лучше, чем блуждать в бездне?
– Нет, – тихо произнес Сэйтан, – не лучше. – Это рискованно. Мать-Ночь, это даже опасно! – Я поговорю с ней.
Андульвар, Протвар, Мефис и Джеффри вышли, договорившись встретиться в одной из малых гостиных. Сэйтан выждал несколько минут, а затем прошел те несколько ярдов, что отделяли его комнаты от покоев Королевы. Как только Джанелль соберет собственный двор, в это крыло не сможет войти без приказа ни один мужчина, кроме ее Консорта, Советника и капитана стражи. Даже ее законный опекун.
Сэйтан тихо постучал в дверь ее спальни. Не получив ответа, он заглянул в комнату. Пусто. Повелитель проверил смежную гостиную. Там тоже никого.
Взъерошив пальцами волосы, он стал гадать, куда могла отправиться его воспитанница. Он чувствовал, что Джанелль неподалеку. Однако Сэйтан успел узнать еще и то, что девушка оставляла такой сильный ментальный след, что иногда было очень сложно угадать, где именно она находится. Возможно, так было всегда, просто они никогда раньше не проводили вместе больше одного-двух часов. Теперь же ее незримое присутствие наполняло всю огромную Цитадель, а темный, восхитительный ментальный аромат был одновременно удовольствием и мукой. Чувствовать ее, мечтать о том, чтобы подарить ей свое сердце и служить одной лишь Королеве, – и быть изгнанным из ее жизни…
Более страшной пытки Сэйтан с ходу не придумал.
И он собрался рискнуть ее душевным покоем, попросив о встрече, не только ради Андульвара, Мефиса, Протвара и Джеффри. Была еще одна причина, никогда не покидавшая его мыслей. Если Джанелль никогда не исцелится до конца, если не сможет выносить прикосновение мужчины…
Он не был тем ключом, который открыл бы эту последнюю дверцу. Разумеется, Сэйтан мог сделать очень и очень многое, но не это. Ключ находился не в его руках.
У Деймона Сади.
«Деймон, Деймон… Где же ты? Почему не пришел?»
Сэйтан уже собрался было повернуть назад и отправиться на поиски Дрейки – она знала, в каком месте Цитадели находятся все ее обитатели, – когда раздавшийся шум заставил его замереть у неплотно закрытой двери в дальнем конце коридора.
Крадучись приближаясь к проему, Повелитель не мог не отметить, что его нога болит гораздо меньше и лучше слушается с тех пор, как Джанелль стала поить его своей адской смесью. Если он выдержит еще пару недель этого зверского лечения, то сможет снова забыть о трости – и, как он надеялся, о тонике.
Сэйтан почти добрался до двери, когда кто-то в комнате испуганно вскрикнул. Послышалось громкое шипение, угасшее с треском, а затем из проема повалил лиловый, серый и розовый дым. Звонкий женский голос рассерженно пробормотал:
– Проклятье, проклятье и еще раз проклятье!
Облако стало медленно осыпаться на пол.
Сэйтан протянул руку и уставился на мелкую крошку лилового, серого и розового оттенков, усыпавшую его ладонь и манжет рубашки. Внезапно в животе возникло странное ощущение, словно внутри бьются сотни бабочек и щекочут его крыльями, отчего у Повелителя Ада появилось иррациональное желание побегать по коридорам, громко хихикая.