— Наконец-то, мой дорогой. Наконец-то! — Гептарх поднял хрустальный бокал. — Ты заставил себя ждать. Мы уже полчаса как готовы выступать.
Оноре был не в настроении для подобных шуток.
— Я могу узнать, куда мы… путь держим?
— На север, мой мальчик. На север. Я решил двигаться по суше как можно дольше. С одной стороны, я не очень хорошо переношу морские путешествия, а с другой — у меня появляется возможность собрать войска.
— Тебе нужны еще солдаты?
— Те, что сейчас меня окружают, — не более чем почетный эскорт. Я не считал. Ты же знаешь, я никогда не был великим полководцем. Их должно быть около трех тысяч.
— А сколько их будет, когда мы поднимемся на борт корабля?
Жиль широко улыбнулся.
— Больше, намного больше. Ты ведь не думаешь, что я отправлюсь в полевой лагерь ордена Древа Праха без надлежащего эскорта? Добрый Тарквинон слишком тщеславен, чтобы надеяться на то, что он соблюдет законы гостеприимства. Боюсь, что остальные гептархи мыслят сходно. В наши дни приходится тратить целое состояние на то, чтобы нанять свободные полки и эскадроны всадников. Боюсь, война никогда не была таким дорогим удовольствием, как сейчас. К счастью, ты привез нам достаточно золота от эльфов. Оно оплатит людей, которые разорвут королевство их верных союзников-язычников на мелкие кусочки. Иногда у Тьюреда просто божественное чувство юмора.
— Я думал, ты направляешься в Воронью Башню.
Жиль сделал глоток вина и довольно вздохнул. Затем постучал по дверце кареты.
— Выступаем!
Тяжелая карета рывком тронулась с места.
Оноре опустился на обтянутое кожей сиденье напротив гептарха. Жиль смотрел в окно. Задумчиво разглядывал окрестности.
Примарх откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Езда утомила его.
— Знаешь, брат Оноре, хоть твой полководец Лилианна и вступила в ряды ордена Древа Праха и за свою нестойкость в вопросах верности была награждена званием комтурши новой орденской провинции Воронья Башня, я считаю уместным явиться к цели нашего путешествия с приличным сопровождением. Могу представить, что тебе потребуется защита, когда ты появишься в крепостной гавани. Кто знает, что надумали рыцари насчет крушения их ордена и твоей роли во всем этом? Когда мы прибудем на север, лучше держись поближе ко мне. Теперь ведь тебя не защищают стены темницы.
Возвращение домой
Сделав всего один шаг, Люк перешел из весны в зиму. Перед ним вздымались заснеженные крепостные стены Фирнстайна. Стояла звездная ночь. На небе широкими полосами разливалось странное зеленое сияние.
Рядом с ним из звезды альвов вышла Гисхильда. Она мимолетно коснулась его руки. Большее было просто невозможно. С этого момента они никогда больше не будут одни.
Олловейн нашел их в санях в снегу и отвел на корабль. Они направились в Альвенмарк. Люк был удивлен тем, что они оказались в гавани, которая ничем не напоминала Вахан Калид. То был северный порт, лежавший на берегу серо-зеленого океана. Там позаботились о раненых. У них ни в чем не было недостатка. Люку даже удавалось ночью пробираться к Гисхильде. За немногие совместные ночи она расцвела. На несколько часов сбрасывая бремя королевской власти, она снова превращалась в девочку, которую он когда-то называл Полярной звездой.
Эмерелль положила конец этому времени снов. Королева эльфов была вежлива, но очень решительна. Все люди должны вернуться во Фьордландию. Она сама открыла им путь. И на этот раз они вышли не через звезду альвов на скале у фьорда, через которую Люк попал во Фьордландию первый раз, а через вторую звезду — неподалеку от крепостных сооружений.
Гисхильда рассказала ему, что один из ее предков, король Лиондред, когда-то ушел через эту звезду альвов. Он сопровождал предка Мандреда и эльфийский отряд. Большинство жителей Фирнстайна считали это место приносящим несчастье. Люк не мог понять, почему Эмерелль вернула их обратно именно таким путем.
Из светящейся арки показалась группа, состоявшая из шести одетых в белое эльфийских рыцарей. На щите они несли тело Сигурда. Люк вспомнил истории о героях, слышанные в детстве. Так возвращались с поля боя в давние времена великие витязи. Тело Алексея осталось на льду.
На стенах зазвучали горны. Об их прибытии не сообщали. Олловейн и эльф со странно выпученными глазами, который часто сопровождал его, приблизились к Люку.
— Идем с нами! Будет лучше, если ты не войдешь в город.
Люк вздохнул. Посмотрел вслед Гисхильде. Она сидела верхом на эльфийском жеребце. Эмерелль подарила ей новые доспехи. Целители помогли залечить все раны. Каким-то образом их магам удалось даже вернуть Гисхильде упрямый характер повелительницы Фьордландии.
В сверкающих доспехах, развевающемся плаще, на жеребце с волнистой длинной гривой и роскошным хвостом, она не казалась похожей на человека, возвращающегося из проигранной битвы. Все выжившие в Альдарвике были одеты в новое. На них были ткани и меха, каких никогда не видывали в Фирнстайне. Карманы их оттягивало эльфийское золото. На женщинах драгоценности… Но все это великолепие не могло скрыть печаль в их глазах. Они потеряли родину. В Альдарвик им уже не вернуться. И им это было известно.
— Идем, Люк! — напомнил о себе Олловейн. — Он скоро будет здесь. Ничто не удержит его, когда он узнает, что она вернулась. Ты увидишь ее завтра, когда будут хоронить Сигурда.
Эльфийский рыцарь
С треском отодвинулся большой камень у входа в склеп. Люк был рад тому, что может снова вдыхать чистый морозный воздух. На нем были его орденские доспехи и щит, над которым он работал целую ночь. Под конец ему принялся помогать Брандакс. Кобольд оказался на удивление одаренным мастером. Даже самые лучшие геральдисты ордена не могли бы украсить щит лучше: изображение Древа Крови рядом с серебряным львом на черном фоне. Между ними — весло, напоминавшее о времени, проведенном на «Ловце ветров». А над всем сияла Полярная звезда, символ, который выбрал Люк. Ему было все равно, что Древо Крови на его щите производило скорее зловещее впечатление. Он был здесь чужим. Рядом с Гисхильдой находиться было нельзя. Да и среди эльфов и других детей альвов он чувствовал, что его просто терпят. С тех пор как он потерял родителей, его опекал орден. Звено Серебряных Львов стало его семьей. Им он останется верен всем сердцем.
Он присоединился к длинной похоронной процессии, направлявшейся в королевский замок. Брандакс целое утро не отходил от юноши. У Люка возникло ощущение, что кобольда приставили к нему, чтобы тот присматривал за ним.
Люк держался в хвосте процессии. У него не было ни малейшего желания видеть, как в тронном зале Эрек сядет рядом с Гисхильдой. Судя по рассказам, Эрек был вполне приличным парнем. Но это только усложняло дело…
— У тебя такое лицо, будто тебя заставили съесть мышь вместе с шерстью и всеми внутренностями.
Люк бросил взгляд на Брандакса. Сейчас ему действительно было не до шуток. На кобольде было пальто, казалось сшитое из шкуры шелудивой дворняги, в придачу желтые брюки и зеленые сапоги… Праздничные одежды маленького человечка оглушали безвкусием.
— Похоже, ты произвел сильное впечатление на Аппанасиоса. Он говорит о тебе так, словно ты какой-нибудь древний герой. Он даже сравнил тебя с Нестеусом.
— Это кто?
— Тот парень давно умер. Немытый кентавр. Но четвероногие считают его одним из своих самых главных героев. Он объединил племена кентавров, которые жили в Землях Ветров. Но еще известнее, чем его военные подвиги, была его любовь к Кирте. Он выбрал себе не ту девушку, чем и навлек на себя большое несчастье. Странно, что спустя столетия говорят именно о любовных историях.
— Что ты хочешь этим сказать?
Кобольд широко улыбнулся, обнажая острые зубки.
— Ты спросил. Ты знаешь, что Эрека здесь очень любят? Аппанасиосу он тоже нравится.
— Похоже, кентавр щедро дарит свою привязанность.
— Да брось ты, Люк! Соберись немного! Мы идем на поминки. Там напиваются, смеются и рассказывают друг другу невероятно лживые истории о геройских подвигах умершего. Напейся. Я серьезно! Головная боль иногда лучше сердечной.
— Может, сделаем это в трактире? Твой совет не так уж и плох. Меньше всего мне хочется идти в замок.