Ее внимание привлекли книжные шкафы. Ее взгляд заскользил по ним и по книгам, в изобилии стоявшим на полках.
– Это все книги вашего отца?
– Кое-какие мои. Какие-то он купил. Остальные достались в наследство. Мой дед был библиофилом и перед смертью разделил свою библиотеку между сыновьями.
– На этих полках – история вашей семьи.
– Я никогда не видел их в этом свете, хотя и обнаружил несколько раритетов, которые у нас в семье уже несколько поколений.
Стоя рядом, они внимательно рассматривали тома в кожаных переплетах. Если ей покупать по тому в неделю, она никогда не соберет столько книг.
Внезапно что-то уперлось ей пониже спины, напугав ее.
– Мистер Реднор, вы меня удивляете. Прошу вас, уберите руку.
– Руку?
– Которая у меня на заду.
– Хоть это и заманчиво, уверяю вас, что я никогда не бываю столь груб.
В знак своей невиновности он поднял перед собой обе руки.
Розамунда нахмурилась.
– Что… – Потом резко развернулась. – Я никогда… – И попятилась.
Кевин тоже обернулся и тяжело вздохнул.
– Отец, право же, не надо, – воскликнул он и вытянул руку, не давая механизму приблизиться.
Она наклонилась и взглянула на металлическое устройство с нарисованным на металлической пластине лицом, в старомодной одежде, сапогах и треуголке.
– Похоже на большую куклу.
– Это самодвижущаяся фигура. Необычная, потому что она катается.
Он поднял устройство и показал колесики на основании.
– Сомнительная идея, поскольку, если фигуру запустить, она продолжит двигаться, пока не кончится завод или же она на что-нибудь не наткнется. Вот как на вашу… на вас.
Он указал на поднос, зажатый в вытянутой руке фигуры.
Когда он поднял механического человека, его веки открылись и закрылись, на лице расплылась и исчезла улыбка, а из нутра все так же раздавалось басовитое металлическое гудение. Колесики продолжали вращаться.
– Отец, покажись! Познакомься с моей гостьей.
– Это вы его сделали? – спросила она, рассматривая колесики и пытаясь заглянуть внутрь автомата.
– Его сделали для моего дяди, покойного герцога. Однако я починил его, когда он попал к моему отцу. Часть механизма вышла из строя. А вот и наш баламут.
Розамунда подняла глаза и увидела высокого, подтянутого седовласого мужчину, стоявшего на пороге библиотеки. Он широко улыбался, явно довольный своей шуткой. Она поглядела на его сына, потом снова на отца. Они были так похожи, что казалось, будто видишь одного и того же человека в разном возрасте.
Он прошел в комнату, и Кевин представил их друг другу.
Отец взял у него из рук железного человечка.
– Он не должен был в вас врезаться, я предполагал, что он проедет мимо.
– Едва ли, – негромко пробормотал Кевин. – Быть может, тебе нужно откорректировать прицел. Он всегда движется по прямой.
– Что ж, возможно. Добро пожаловать, мисс Джеймисон. Сын сказал мне, что вас наконец-то нашли. Как можете представить, он испытал огромное облегчение. Как и я. Похоже, вас очень заинтересовал мой механический дворецкий. Пойдемте, я покажу вам остальных.
Они пошли по широкому коридору, затем по величественной лестнице со светло-голубыми стенами и изящной лепниной. Реднор-старший эффектно распахнул двойные двери, за которыми оказался большой зал, полный столов и подставок, на которых размещались самодвижущиеся фигуры.
– Это его гостиная, – пробормотал Кевин, а отец прошел вперед и начал поворчивать ключики и рычажки, оживляя свои автоматы.
– Наверное, он очень к ним привязан, – прошептала она в ответ.
– О да.
– Входите, входите, мисс Джеймисон, не робейте, – пригласил отец Кевина. – В отличие от механического дворецкого, эти фигуры не движутся по комнате.
Она вошла и в восхищении оглядела коллекцию механизмов. Их, наверное, было там около сотни. Большие и маленькие, они совершали каждый свои движения. Крохотная белка двигала хвостом и грызла орешки. Часы отбили время, из них выползли фигурки и начали пилить и колоть дрова. Два человека за столом как будто играли в карты.
Ее особенно зачаровал большой лебедь. Не меньше четырех футов[1] в высоту, сделанный из сотен кусочков блестящего раскрашенного металла, он изогнул шею, повернул голову и почистил вздымавшиеся и опускавшиеся перья. Затем снова обернулся вперед, нагнул голову и поднял ее, держа в клюве крохотную металлическую рыбку.
– У меня лучшая коллекция в Англии. И самая обширная. Весьма вероятно, самая большая в мире, но я не смею этого утверждать: вдруг где-нибудь есть какое-то тайное собрание, о котором мне не известно. Вот эта фигура из Баварии, а эта из Неаполя.