— А не могло оно иметь паранормальную природу? Нечто вроде психоэнергии?
— Надеюсь, ты задаешь мне этот вопрос в частном порядке? И не сообщишь о нашем разговоре в «Нэшнл инквайер», когда выйдешь отсюда? Тогда я отвечу, что да, вполне вероятно наличие некой психоэнергии. Мы с тобой оба знаем, что можно измерить теплоту, исходящую от ладоней людей, обладающих так называемым даром целительства. Да, это может быть психоэнергия. Господи, Ларкин, мне позарез необходимо найти Роуан вместе с ее ребенком. Я не могу вот так просто сидеть здесь и...
— Именно это от тебя и требуется. Просто сидеть здесь и следить, чтобы с этими образцами ничего не произошло. Продолжай изучать ДНК этого существа. А я позвоню тебе завтра из Нового Орлеана. И сообщу о решении Майкла Карри — даст он согласие на обследование своей крови или нет.
Ларкин встал и взял свой портфель, собираясь уходить.
— Погоди минутку, — остановил его Митчелл. — Ты что-то говорил о Нью-Йорке. О том, что там остался еще какой-то материал.
— Ах да, Нью-Йорк. Чуть не забыл. Во время родов Роуан потеряла очень много крови. Потом встал вопрос об исчезновении Роуан. Это произошло на Рождество. Коронер в Новом Орлеане собрал все возможные судебно-медицинские улики и переправил их в Нью-Йорк, в Международный центр генетических исследований.
— О Господи. Наверно, они умом тронутся.
— Не знаю, пытался ли кто-нибудь вообще свести воедино полученные результаты анализов. Пока что семье приходят весьма разрозненные сообщения, в целом подтверждающие то, что ты уже выяснил. А именно: генетические аномалии у матери и ребенка, избыточное количество гормонов роста, другой тип ферментов. Но ты оставил их далеко позади. Потому что в твоем распоряжении были рентгенограммы и результаты исследования костей.
— Ее родные держат тебя в курсе дела?
— О да. С тех пор как убедились, что я действительно разговаривал с Роуан. Она сообщила через меня кодовое слово, чтобы они могли профинансировать твою работу. Так вот, как только они поняли, что я последний человек, который беседовал с Роуан, пусть даже по телефону, они охотно согласились на совместное сотрудничество. Вряд ли они понимают всю глубину проблемы. И, боюсь, прекратят сотрудничество, как только я им все изложу. Но пока они готовы на все, лишь бы найти Роуан. Они очень пекутся о ее судьбе. И даже обещали встретить меня в аэропорту. Кстати говоря, мне уже пора выходить, иначе я могу опоздать на самолет.
Торопливо обойдя вокруг стола, Митчелл проводил Ларкина в полутемный коридор, вдоль которого тянулся длинный ряд ламп.
— А что именно находится в Нью-Йорке? То же самое, что и у меня?
— Там намного меньше материала, чем у тебя, — ответил Ларкин. — За одним только исключением. В их распоряжении осталась плацента.
— Я должен ее получить.
— Ты ее получишь. Родственники предоставят тебе эту возможность. Как я уже говорил, в Нью-Йорке пока что никто не собрал разрозненные данные в общую картину. Но над этим вопросом работает группа ученых.
— Что ты имеешь в виду? Где?
Остановившись у двери, ведущей во второй коридор, Ларкин взялся за круглую дверную ручку.
— У Роуан есть друзья в организации под названием Таламаска Это организация, объединяющая ученых-историков. У них имеются материалы, взятые с места рождения ребенка, а также с места исчезновения Роуан.
— Правда?
— Да. Не знаю, к каким заключениям они пришли. Знаю только, что организация проявляет чрезвычайно большое внимание к истории семейства Мэйфейр. Такое ощущение, что у них к этому делу какой-то особый интерес. С того дня, как я вступил в сотрудничество с семьей Роуан, они стали звонить мне днем и ночью. Завтра утром в Новом Орлеане у меня назначена встреча с одним из их представителей — Эроном Лайтнером. Постараюсь у него выяснить, не узнали ли они что-либо еще.
Ларкин открыл дверь и направился в сторону лифта Митчелл неуклюже и торопливо засеменил вслед за ним. Выглядел он при этом по обыкновению смущенным и рассеянным. Ларкин нажал кнопку вызова лифта, и вскоре перед ними открылись двери кабины.
— Пора, старик, — произнес Ларкин. — Не прочь отправиться со мной?
— Еще чего! Я возвращаюсь в лабораторию. Но если ты мне не позвонишь завтра...
— Непременно позвоню. Обещаю. А пока это все нужно держать...