Я подозрительно посмотрела на фамильяра. Ведь издевается же гаденыш, точно издевается. Только вот доказать это явно не получится — такого честного взгляда мне еще не доводилось встречать. Хотя нет, где-то я его уже видела… Не у меня ли он часом такому научился? Тогда его точно не за что ругать.
— Ладно. Сделаю вид, что я тебе поверила. Давай уже есть.
Котенок абсолютно ничего не имел против, и мы дружно принялись уничтожать угощение. Для фамильяра Вэр приготовил отдельный сервировочный столик. Оказалось, что и о пристрастиях моего звереныша арахноид был весьма осведомлен. Котенка ждала и молила о съедении сочная куриная ножка под сливочным соусом, телячья вырезка с изысканными приправами (обжаренная только с одной стороны, как любил мой маленький гурман), свежайшие сливки и на десерт — сметанное желе.
Когда с едой было покончено, Кузьмяк подошел ко мне и, запрыгнув на мой диванчик, сел рядом со мной. Он долго смотрел на меня, как это делал в последние несколько недель. Он ничего не спрашивал, только смотрел. На этот раз я решила выяснить причину такого странного поведения:
— Киса, ты чего так уставился?
Кузьмяк ни капельки не смутился. Иногда мне казалось, что в его кошачьем словаре напрочь отсутствовало понятие «совесть». Хотя нет, я не права. Он все-тики знал это слово, но вспоминал его только тогда, когда пытался воззвать именно к моей совести. И с каждым разом делал это все чаще и чаще.
Сейчас же он только тяжко вздохнул и отвел взгляд. Тогда, не выдержав, я взяла его за шкирку и потрясла.
— Кир-ра! Ну что у теб-бя за д-дурная привычка, нед-достойная твоего выс-сокого звания г-гадалки третьей степ-пени, трясти м-меня как ог-голодавший грушу с нед-дозрелыми п-плодами! И з-зач-чем же т-так часто? П-прид-думай уж-же что-ниб-будь д-другое! Над-доело уже!
— Ах, надоело, говоришь! — я еще сильнее затрясла фамильяра. — Отвечай, шкодник, когда тебя спрашивают, тогда и трясти не придется!
— Кир! М-меня ук-качивает!
— Отвечай!
— Я все р-раск-кажу! Только отпусти.
Я послушно разжала руку, и фамильяр упал, приземлившись на четыре лапы. Он бросил на меня обиженный взгляд, а затем снова вздохнул.
— Кузьмяк!
— Кира.
— Кузьмяк!!!
— Кира.
— Сейчас как встряхну…
— Ладно-ладно! Я все понял, — котенок вновь уселся возле меня, но на этот раз на таком расстоянии, чтобы я не могла так легко до него дотянуться.
— Мне долго ждать?
Кузьмяк сглотнул, но, решившись, выпалил:
— Кира, ты ведь скучаешь по Рэю, правда? Тебе очень больно? Я ведь не слепой, все вижу.
В другое время Кузьмяку не пришлось бы меня об этом спрашивать. Обычно он легко улавливал все мои чувства, ровно, как и я его. Однако сейчас я сознательно закрылась. Не столько от него, сколько от себя самой. Если бы я только могла снова увидеть Рэя…
Но я не могла, и хорошо это знала. Ветер. Всегда только ветер…
Я не могла себя обманывать. Больше не могла. В прошлый раз, когда я убедила себя, что мой невидимый повелитель позволил мне познать любовь, я была жестоко наказана. Ветер заставил меня покинуть Рэя, даже не дав нам попрощаться. Я попыталась воспротивиться, но как всегда потерпела поражение в схватке со своим кукловодом. Я даже боялась представить, что обо мне думает Рэй после всего, что между нами произошло. Надеюсь, что он хотя бы не ненавидит меня.
— Все в порядке, котик, — улыбнулась я, но вышло как-то грустно. — Мне почти не больно.
Я не стала говорить, что мне совсем хорошо, но Кузьмяк не поверил даже этому, и я это знала. Но мой котенок не показал вида. Он лишь подошел ко мне и улегся рядом, изредка дотрагиваясь до меня пушистым черным хвостом. Каждый из нас думал о своем, и в то же время об одном и том же. Мне хотелось плакать, но как всегда я ничего подобного себе не позволила. Зачем зря воду лить, если все равно ничего изменить нельзя? Кузьмяк приподнялся на лапах, сочувственно вздохнул и снова лег, но уже не сводил с меня глаз. Так нас и застал вернувшийся Вэр.
Он несмело просунул свою большую голову в шатер и, увидев идиллическую картину, справедливо рассудил, что я на него больше не сержусь и никакой опасности с моей стороны ему ждать не нужно.
— Поели? Вот и молодцы. Милая, вкусно было? Хорошо! Отдохните еще немного. Скоро нам уходить.
— Вэр, ты не хочешь ничего объяснить? — на всякий случай уточнила я, хотя понимала, что он вряд ли соизволит ответить. Он считал, что время для пояснений еще не пришло. А значит, его не переспорить. Но если я даже не попытаюсь, то потом сама себе за это плешь проем.
— Нет, милая, не хочу.
Мы с Кузьмяком одновременно вздохнули. Ну, я хотя бы попробовала. Молодец, Кира.
— Многоуважаемый господин Вэр, — котенок изобразил на мордочке самое милое и в то же время почтительное выражение, на которое только был способен. Интересно, только я почувствовала его неискренность? — Не соблаговолите ли Вы сообщить, куда мы все же направляемся?
— А я еще не сказал?
У меня зачесались кулаки. Честное слово, Вэр кого угодно может достать, а меня и стараться не нужно.
— Нет, — проскрежетала зубами я. — Не сказал.
— Да? Прости, милая, — он хитро прищурился всеми шестью алыми глазами. — Мы идем в Призрачную землю.
Когда Вэр забрал меня из имения бывшей Верховной гадалки Амаранта Элеи Шамской, то обещал объяснить, что из себя представляет Призрачная земля. Ее не было ни на одной из современных карт, да и древние источники о ней умалчивали. О ее существовании я узнала только после того, как собрала все драгоценные камни для аршаллака — серебряной плиты, которую «подарил» мне Ахтарыч, странный дедок из Зевска. «Подарочек» оказался старинной картой, на которой еще был обозначен Древний Ирэм. Именно там я и обнаружила очертания Призрачной земли. И мой друг до сих пор мне так ничего и не объяснил.
— Вэр, мы с Кузьмяком с места не сдвинемся, пока ты нам не объяснишь, что из себя представляет Призрачная земля.
Котенок посмотрел на меня как на сумасшедшую. На его черной мордочке явно читалось, что я не в своем уме, раз решилась ставить условия тому, кто над нами целых три дня зверски издевался. На всякий случай Кузьмяк спрятался за моей спиной — он еще не совсем разобрался в наших с арахноидом отношениях. Я проигнорировала фамильяра и только упрямо задрала подбородок. Похоже, Вэр чувствовал себя не в своей тарелке, потому как избегал смотреть мне в глаза.
— Кира, милая, я правда пока не могу тебе ничего рассказать. Не мучь меня, пожалуйста.
Не хочет говорить? Что ж, придется применить запрещенный прием. Арахноид сам напросился.
Я встала и танцующим шагом направилась к другу, последний немного попятился, явно ожидая какого-то подвоха. И не зря. Я обхватила его голову руками и заглянула ему прямо в глаза. Во все сразу.
— Вэр, ты же не хочешь, чтобы твоя милая сестренка на тебя очень-очень сильно обиделась? Правда ведь?
Не знаю, привиделась ли мне глубокая печаль в глазах друга, но он быстро сдался. Отступив на шаг назад, он отвел взгляд и тихо произнес:
— Призрачная земля — это место, где живые могут встретиться с мертвыми. Все, милая, большего тебе пока знать нельзя. Кира, поверь. Так лучше.
В другое время я бы с ним еще поспорила, но недавние события научили меня сдержанности. Раньше мне казалось, что я хорошо знала друга, сейчас же я была в этом далеко не так уверена. Ведь он причинил мне боль. И не только физическую. Действуя заодно с ветром, он нанес мне глубокую душевную рану, края которой еще размышляли над тем, затягиваться им или нет. Однако моя интуиция подсказывала, что Вэр действительно старался ради меня. И даже мои страдания только были мне на пользу, хоть я это не понимала и в это и не хотелось верить.
Мы с Кузьмяком переглянулись, общаясь мысленно, как могли это делать только хозяин и его спутник. Котенок думал точно так же, как и я. Мы оба чувствовали себя сильнее, мы оба могли теперь лучше контролировать себя. Ведь раньше бы я устроила Вэру такой скандал, что он бы еще очень долго после него сам себя откачивал, а сейчас я всего лишь нежно улыбнулась другу. От такого поворота событий он даже немного опешил.