На губах Кристиана Бельдэре появилась и тут же исчезла крохотная усмешка. Он направился прямиком к юноше. Обойдя его, взглянул на холст сначала мельком, но затем его взгляд словно прикипел к нему. Рука мужчины будто бы случайно коснулась плеча Алоиса, и тот вздрогнул.
— Милорд, есть ли у вас еще картины?
— Целая комната, мастер, — фыркнул Аштон, не открывая глаз. — Их целая комната, хоть продавай.
Мужчина перевел взгляд на макушку Алоиса, который сидел неподвижно, замерев точно кролик. Это его странное поведение заметил и Аш, который посмотрел на брата тревожно нахмурившись.
— Если хотите… Я мог бы помочь вам организовать выставку. У одного моего знакомого есть помещение, идеально подходящее для этого. Мы могли бы обсудить это после занятия.
Алоис промолчал, опустил взгляд и сглотнул. Аштон вскинул брови и толкнул брата в плечо. Когда тот не ответил, брови его поднялись еще выше.
— Он согласен, мастер. Не обращайте внимания. Не проснулся еще.
Кристиан улыбнулся, не отрывая взгляда от юноши.
— Я бы хотел все же услышать согласие от художника.
Алоис медленно поднял голову и встретился взглядом с мужчиной. Казалось, между ними вспыхнула искра, потому что клянусь, я ощутила крошечную молнию на своих пальцах.
— Я задержусь после занятия, и мы поговорим об этом, — тихо произнес юноша.
Мастер Бельдэре кивнул и отошел назад к доске, но в руках его лилии не было. Зато один единственный белый лепесток лежал на коленях Алоиса, а щеки последнего алели.
Темные щупальца опутывали меня и тянули на дно. Они приказывали. Они повелевали. Они искушали.
«Сделай это».
«Сделай», — шипели они, все глубже погружая меня в черное марево.
Все внутри меня уже было готово согласиться, я была слишком измучена ночными кошмарами, я слишком скучала по маме, я ненавидела себя за дурацкую любовь к Рейгану. У меня не было сил сопротивляться еще и им.
— Сделай, — прошептал уже другой голос. Он был знакомым. Он был родным. Но все плыло в мареве, я не могла понять, кому он принадлежал. — Позволь мне помочь тебе.
Нет. Это было неправильно. Только не ее. Только не с ней.
— Сделай, — голос искушал. Словно сам дьявол сидел на моем плече и шептал сладкие речи прямо в ухо, а щупальца все дальше утягивали в небытие.
Нет. Только не она.
— Нет. Не она, — прошептала я.
— Давай же.
— Нет, — задыхаясь, произнесла я громче. Темное нечто стало заползать в рот, отнимая у меня дыхание.
— Давай… Позволь.
Но может быть все же…
— Нет!
Грудь вздымалась от тяжелого дыхания. И только спустя мгновение я осознала, что не лежала в кровати, как должна была. Я стояла, и будто бы этого факта как такового было недостаточно, к нему прибавилось еще и то, что моя занесенная над головой рука, что-то сжимала.
Открыв глаза, часто заморгала, стремясь прояснить взгляд. Опустила руку, и свет, блеснувший внизу, тут же привлек мое внимание. Сталь поймала отблеск луны. Стальное лезвие. Я сжимала в руке нож.
Сердце в груди дернулось. Я с ужасом посмотрела на лицо Эвелин, рядом с чьей кроватью я стояла. Она безмятежно спала, подложив ладошку под щеку.
Оторопело я сделала шаг назад. Пальцы безвольно разжались и нож с глухим звуком упал на ковер. В груди не хватало дыхания. Открывая рот, точно выброшенная на берег рыба, я, не отрываясь, смотрела на подругу, пока тело пронзало ужас.
«Сделай».
«Позволь».
«Давай».
Этот голос… Голос хотел убить. И я… Я едва ли не поддалась ему. Как бы я ни старалась это отрицать, но краем сознания я понимала, что меня хотели заставить сделать. И какая-то часть меня была даже готова совершить это темное деяние. Единственное, что меня остановило — Эвелин. Будь на месте нее незнакомый мне человек, то…
Я зажмурилась и зажала рот рукой.
Это ужасно.
Я забралась в кровать и накрылась одеялом с головой, как делала это в раннем детстве. В такие моменты после приходила мама и успокаивающе поглаживала меня по голове.
Но сейчас мамы не было. И проблемы были посерьезнее того, что злой дядюшка назвал меня незаконнорожденным подкидышем. Я чуть не убила свою первую подругу. Я нахмурилась. Нет, ведь проблемы еще серьезнее. Я чуть не убила подругу потому, что мне кто-то внушил это.
Замерла.
Неужели это темнопоклонники? Они добрались до меня? Но что им нужно? Какая их цель? Они моими руками хотят убить всех из Шести?
Меня стала бить крупная дрожь. Мысль цеплялась за мысль, и все это месиво превращалось в нечто страшное, зловещее, пугающее.
Зачем им я?!
Я не могла оставаться в постели, здесь они добрались меня. Мир вдруг перестал быть безопасным. Нигде не было покоя. Я откинула одеяло и вскочила на ноги. Но куда было бежать? На глаза навернулись слезы, взгляд лихорадочно метался по комнате.
Нужно успокоиться и думать логически. Если это и правда дело рук темнопоклонников, то единственное, что может подарить мне хотя бы надежду на безопасность этой ночью — это святилище Живого бога. Ведь именно он исконно противоборствовал Мертвому богу.
Кажется, Эвелин говорила, что на первом этаже в западном крыле была часовня.
Больше я не медлила ни мгновения. Быстро обувшись, я кинулась к дверям, не чуя ног, пробежала коридор и лестницу, а затем свернула в западное крыло.
Часовенка была маленькой, белой, наличники которой были украшены причудливыми изразцами. Из окон лился теплый, неяркий и мерцающий свет от горящих внутри свечей, а дверь была призывно приоткрыта. Уже с порога я стала ощущать запах раскуриваемых внутри благовоний, которые действовали на меня успокаивающе.
Дрожь наконец оставила тело, а судорожно сжатые в кулаки руки расслабились. Я вздохнула полной грудью и вошла внутрь, но тут же напряглась. Вдали, меж лежащих на полу белых подушек, предназначенных для коленопреклоненного моления, виднелась чья-то фигура. Она была обращена к алтарю с идолом Живого бога в центре.
Я осторожно сделала шаг внутрь, и фигура тут же повернула голову в мою сторону.
— Не спится? — услышала я голос, который, кажется, узнала бы из тысячи.
Рейган.
— Признаю, ты — последний человек, которого я ожидал здесь увидеть, — в полумраке я различила его усмешку, а затем он снова замолк, задумчиво глядя на статую бога.
Кажется, он был глубоко погружен в свои мысли. И хотя мне ужасно хотелось сесть на подушку рядом с ним, я опустила на ту, которая была очень далеко, не желая мешать ему и давая себе возможность успокоиться. В конце концов, я пришла искать защиты, а не флирта у бога под боком. Как бы мне после вся эта авантюра не вылилась во что-нибудь нехорошее, бога ведь и немудрено рассердить.
Мыслей в голове не было. Точнее, они были, но были все какими-то бестолковыми. Я вдруг поняла, что совершенно не знала, как молиться. Я и не делала этого никогда. Решив подсмотреть за Рейганом, я кинула на него косой взгляд и замерла, потому что юноша тоже не был занят молитвой, а совершенно бессовестно смотрел на меня.
— Ты часто сюда приходишь?
Клянусь, слова вырвались сами собой.
— Когда-то чаще, когда-то реже, — он опустил голову и вздохнул. — Иногда хочется побыть тем, кем ты являешься на самом деле.
— А ты значит, не тот, за кого себя выдаешь? — я приподняла брови и тут же захотела оторвать себе язык. Рейгана может в первый и последний раз на откровенность пробило, а я тут снова со своим сарказмом.
— Стараюсь, по большей части. Мое положение требует, чтобы я был одним, отец хочет, чтобы я был другим, друзья — третьим, а я…
— А ты?
Он усмехнулся и протяжно выдохнул.
— Как-то в детстве, когда я только научился справляться с огненной силой, я сбежал из дома.
— Сбежал? — удивилась я.
— Не на совсем, просто хотелось побыть независимым. Отцовские уверения, что одному небезопасно на меня действовать перестали, я считал, что способен защититься, используя огонь. А поскольку других убедительных доводов он не привел, я посчитал, что будет вполне разумно сбежать ненадолго.