– Что с тобой случилось? – Хэсина не повысила голоса, но ее брат вздрогнул, как будто она закричала. – Почему ты совсем не веришь в наш суд?
Выражение его лица стало суровым.
– Вот почему.
Он вытянул из-под нагрудника какие-то бумаги и бросил их на стол. Они разлетелись веером, словно крылья журавля. Некоторые упали на пол.
Чувствуя на себе обжигающий взгляд Санцзиня, Хэсина нагнулась и собрала разлетевшиеся бумаги. Потом соединила их с остальными и, выровняв стопку, неохотно переключила внимание на их содержание.
– Я не собирался тебе это показывать, – проговорил Санцзинь, пока она пыталась понять, что именно читает. – Не хотел, чтобы ты переживала. Но пришла пора открыть тебе глаза.
Бумаги оказались страницами, вырванными из «Постулатов». Между столбиками текста[12] виднелись неразборчивые надписи. Но это были не заметки и не критические комментарии. Это были отчеты – подробные описания оборонительных и транспортных систем нескольких приграничных городов. Информация, которая оказалась бы весьма полезна бандитским отрядам Кендии.
Написать такие письма мог только человек, находящийся на государственной службе.
– Мои разведчики конфисковали на границе с Кендией несколько подозрительных свертков. Эти письма были спрятаны среди налоговых отчетов, в сундучке с печатью императорского курьера. Кто-то во дворце помогает кендийцам бесчинствовать в наших деревнях. Кто-то хочет, чтобы началась война. Открой выгодное для него дело об убийстве – и пригласишь кендийцев в страну.
Хэсине казалось, что голос Санцзиня доносится откуда-то издалека. Его слова жужжали вокруг ее головы, словно осы. Точнее, словно мошки. Да, именно так – решила она, опуская письма на стол. Мошки были безобидны.
– На государственной службе при дворе состоят сотни человек, и большинство из них незначительны, – сказала она. – Один изменник не сможет помешать правосудию.
– Но что, если это все-таки кто-то значительный? Что, если у этого человека есть друзья?
Сплошные домыслы. Хэсина отмахнулась от них.
– Ты не можешь знать наверняка. К тому же, если бы мы отказывались направлять дела в Совет расследований по каждому незначительному поводу, что бы осталось от нашего двора?
– Сейчас все иначе. Король был убит впервые.
– Он, прежде всего, был нашим отцом. Это наш долг перед ним. Достаточно споров! – Хэсина подняла руку, не дав брату продолжить. – Отправляйся к границе. Возьми с собой пять тысяч ополченцев и постарайся сдержать набеги, хотя бы на время.
– Ты серьезно, Сина?
– Да. Я твоя будущая королева, и я приказываю тебе.
Санцзинь покачал головой.
– Ты еще пожалеешь об этом.
От слова «мы» не осталось и следа. На что она рассчитывала? Санцзинь не был Цайянем. Если что-то шло не так, как он хотел, он вставал на другой путь. В ее памяти пронеслись недели, месяцы, годы холодности и безразличия. С горьким смешком Хэсина поглубже спрятала тяжелые воспоминания.
– Кто-то из нас должен любить отца и все, что он собой представлял. Он верил в людей, верил в правосудие, верил в истину и новую эпоху. Я тоже буду верить.
Последовала долгая тишина.
– Хорошо. – Санцзинь выпрямился, и тень соскользнула с его лица. – Я поеду.
На свету непослушный вихор справа от пучка особенно бросался в глаза. Генерал Янь Санцзинь был гениальным фехтовальщиком, мастером стратегии, командующим армией народного ополчения Яня. Но ведь ему было всего шестнадцать – лишь на год меньше, чем Хэсине. На мгновение ее сердце дрогнуло. Возможно, она поступала с ним слишком сурово…
– Надеюсь, власть даст тебе все, что ты только хотела. – Он обращался со словами так же, как с мечом: целился в слабые места и наносил точные удары. – И твое расследование тоже.
– Не беспокойся. – Она подошла к двери и демонстративно открыла ее. Она была готова идти любым путем, в компании или одна, лишь бы в конце ее ждало правосудие, за которое всегда боролся ее отец. Правосудие, которого он заслуживал. – Так оно и будет.
Три
Правосудие нельзя купить.
Это роскошь – вот и вся правда.
По краям страниц виднелась краска. Хэсина не заметила этого при свечах. Только когда она сложила письма в стопку толщиной с брошюру и когда небо озарилось утренним светом, она увидела, что срезы выкрашены в мшисто-зеленый цвет.
Кто-то вырвал эти страницы из особого издания «Постулатов». Это была единственная зацепка, но в других она и не нуждалась. Санцзинь посеял в ней семена сомнений, однако она могла и не взращивать их.