– Дитя…
– Руна. Называй меня по имени. Ты не моя ома.
Эти слова почти заставляют меня улыбнуться – я точно не ее ома.
– Руна, я уже знаю, что сделает твой отец. Он уже побывал здесь и сделал это. И поэтому я не могу тебе помочь.
Я почти чувствую за своей спиной безмолвное осуждение Анны – нож всегда готов к работе. Хотя это не было очевидно по сделке с Алией, конечно же, эта девушка знает ее историю: магия примет кровь юноши, если ее сестра потерпит неудачу в любви. Я могла бы сейчас отдать русалке нож. Но требовался обмен. До этого момента я исполняла работу без обещания оплаты.
– Ты не можешь… – произносит девушка, ломаясь, несмотря на очевидную силу. Ее голос слабеет, предвещая накатывающие громкие и тяжелые всхлипы. – Ты словно оторвала мою руку. Она моя двойняшка. Моя вторая половинка. Пожалуйста…
– Твой отец лишил меня магии. Я хочу помочь тебе, но одной просьбы недостаточно, Руна.
Девушка раздраженно ударяет по котлу. Вокруг моих полипов раздается металлический звон, устремляясь к самой поверхности – к солнцу, лучи которого едва пробиваются сюда.
– Ты изменила Алию, подвергла опасности ради одного глупого мальчишки, который даже ее имени не знает. Желания ее сестры-двойняшки вернуть девушку должно быть достаточно. Мне больше ничего не нужно. Меня должно хватить.
Я смотрю на нее и улыбаюсь, что раздражает русалку еще больше.
– А, но у тебя есть то, что мне нужно.
Девушка хмурится. Она не спрашивает, а ждет, когда я четко объясню, что ей нужно сделать.
– Видишь ли, я знаю тебя, Руна. Знаменитая садовница, разве нет? Маленькая Руна и ее особенные цветочки. Алия, да, она известна красивыми вещами, которые умеет создавать, – говорю я, махнув в сторону красных цветов. Русалочка предлагала мне их, прежде чем я забрала ее голос. – Но она не способна сделать то, что может ее двойняшка. Руна, младше всего на одну минуту; та, что поддерживает силу отца, предоставляя ему столько рикифьора, сколько он сумеет проглотить.
Что-то в глазах девушки твердеет – замерзший мед в зимний день.
– Они охраняются. Даже я не могу отправиться туда без присмотра. Я не могу…
– Тогда я не способна тебе помочь. – Руна сжимает челюсти, а я продолжаю: – Твой отец явился ко мне, раздраженный бесполезными попытками вернуть Алию. Опьяненный рикифьором, он напал на меня. Твой отец атаковал мои силы – ослабил единственное существо, способное спасти Алию. Чтобы у меня были силы спасти ее, мне нужно вернуть их. Уверена, тридцать цветков хватит.
– Я не могу принести тебе тридцать цветков. Возможно, один. Но тридцать? Они защищены магией и охраняются вооруженными стражами. Никак нельзя…
– Тогда семена.
– Но…
– Руна, – говорю я, обхватывая ее талию щупальцем и подтягивая русалку к себе. Нужно отдать ей должное, девушка никак не реагирует – не моргает, не морщится в отвращении, не дрожит от страха. Ее лицо непроницаемо, суровое, полное решимости. – Я не могу изменить свою цену. Ты должна решить. Если хочешь, чтобы твоя сестра жила, принеси мне цветы, и мы заключим сделку. Тогда ты получишь желаемое.
5
Руна
Покинув логово морской ведьмы, я чувствую, как меня накрывает волна ужаса. Неужели я действительно была такой наивной, чтобы подумать, будто это существо – этот скользкий монстр – подарит мне какую-то надежду?
Вообще вся эта встреча казалась отрепетированной – словно она ждала меня и уже была готова. Ведьма следовала своему сценарию – прямо как актеры в наших ежемесячных лунных пьесах умоляют о невозможном во имя любви. Алия никогда не упускала шанса проявить свои театральные способности на сцене. Но что она теперь станет делать без голоса?
Нет голоса. Больше никаких пьес. Я качаю головой. Это последняя из проблем Алии.
Хоть я покинула мутные воды ведьмы и возвратилась в прохладную синеву открытого моря, я больше не уверена, что верну свою вторую половинку живой. Потеря уже давит на плечи. Я боюсь, что буду нести ее вечно, если потерплю неудачу.
Нет, я все исправлю. Я достану противоядие. Я спасу Алию. Я ее не потеряю.
Я плыву дальше. Однако остается большая проблема. Отец пересчитывает эти цветки, как пересчитывал бы золото, если бы являлся другим царем. Но моему отцу не золото дает власть, а магия.
А мои цветы магические.
Да, ведьма, я садовница. «Маленькая Руна и ее цветочки» – ведьме известна распространенная поговорка. Несмотря на всю красоту, которую способна создать Алия, именно я могу заставить упрямые цветы расти. Важные цветы. Но я говорила правду, когда сказала, что даже мне не позволят войти в сад рикифьоров без надсмотра. Рикифьора нельзя касаться – ни мне, ни кому-то другому. Только если охрана отца – как физическая, так и магическая – не посчитает, что это можно сделать в определенное время.