Доминик была замужем за Блэзом Чандлером два года. Они встретились на каком-то коктейле. Она изнывала от скуки, а он, увидев ее, мгновенно загорелся. Их взгляды встретились, двенадцать испепеляющих секунд они молча смотрели друг на друга, затем Доминик, попрощавшись с хозяйкой, вышла. Когда через две минуты Блэз последовал за ней, она уже ждала на заднем сиденье его машины.
Он был ошеломлен, желание сжигало его, поднимало и швыряло вниз, ни на миг не угасая. Он, как в легенде о Клеопатре, чем больше получал, тем больше этого жаждал. Но временами он вдруг осознавал, что ему не нравится его жена.
Глядя в смуглое лицо Блэза, Доминик тихо рассмеялась воркующим смехом.
— Тебе не понятно, как люди могут сходить с ума из-за безделушек?
— Я никогда не стремился обладать красивыми вещами.
Если, конечно, не считать тебя, — уточнил он галантно.
— Но ведь ты платишь огромные деньги за лошадей.
— Лошади — другое дело. На них можно ездить. А что делать с фарфоровой фигуркой — смотреть на нее?
Он взял у подошедшего официанта бокал с шампанским. Поднос, который тот держал на вытянутой руке, словно акулий плавник разрезал толпу. Блэз взял всего один бокал. Он знал: когда Доминик работала, она не притрагивалась к спиртному.
Глядя, как он потягивает шампанское, Доминик одобрительно кивнула, затем, пожав плечами, отвернулась:
Блэза все равно не переубедить.
На лестнице появилась запоздавшая пара. Женщина притронулась щекой к щеке Доминик.
— Ни пуха ни пера, — весело пожелала она прежде, чем влиться в толпу.
— К черту.
Доминик слегка отодвинула манжету с запястья мужа, чтобы взглянуть на его тонкие, как листок бумаги, часы «Патек Филип».
— Осталось пять минут… Можете закрывать. — Она кивнула лакеям, стоявшим по обе стороны двери.
— Ты уверена, что больше никто не придет?
— Если и придет, его не пустят. Аукцион начинается ровно в половине девятого, мне пора. — Ее глаза смеялись.
Она направилась к двери, но Блэз ее окликнул:
— А под каким девизом проходит аукцион?
Она остановилась и, взглянув на него из-под густых ресниц, улыбнулась — он сразу узнал эту улыбку.
— «Пусть побеждают богатые» — , — сказала она и повернулась на каблуках. Люди расступались перед ней. Подобно королеве Виктории, Доминик всегда гордо шла вперед, зная, что не встретит сопротивления.
Она уверенно прошла к кафедре и уселась на изящно сделанное возвышение из полированного ореха, которое привезли из Лондона специально для этого случая. Кафедра принадлежала Чарльзу Деспарду и была изготовлена в 1835 году для его прадеда; на медной дощечке красовалась надпись: «Деспард и сыновья». Как только Доминик заняла свое место, зазвенел колокольчик. Затем раздался скрип изящных позолоченных стульев с высокими спинками, которые стояли в двенадцать рядов, по тридцать в каждом, с проходом посередине. Официанты бесшумно обошли ряды и, собрав бокалы с шампанским, покинули зал. Доминик подождала, пока публика займет свои места, свет в люстрах стал постепенно гаснуть, и зал погрузился в полутьму. Одна Доминик дю Вивье стояла в ярком свете прожектора, сверкая белой кожей, черными волосами и огромными сапфирами в ушах. Она подождала, пока шум в зале стихнет: откроют программки, мужчины поддернут брюки, усаживаясь поудобнее, прочистят горло. Стоявший недалеко от выхода Блэз — скоро ему нужно было уходить: в полночь он вылетал в Лондон — с восторгом убедился, что Доминик блестяще справилась с задачей. Потрясающе! Крошечная Доминик безраздельно господствовала над залом. Черный бархатный занавес у нее за спиной бесшумно раздвинулся, открывая взглядам небольшой круглый столик, освещенный прожектором и тоже задрапированный черным бархатом. Чуть в стороне от Доминик в два ряда стояли телефоны для приема предложений из-за океана, по левую руку расположился ее помощник Джон Дикин, который тридцать лет помогал Чарльзу Деспарду. За сценой дежурили невидимые публике ассистенты, в обязанность которых входило подносить лоты.
Доминик ждала, пока атмосфера в зале накалится, она ощущала вибрацию зала, как паук ощущает вибрацию паутины, позволяя жертве самой приблизить свою погибель. Только почувствовав, что время настало, она с очаровательным акцентом произнесла:
— Ваши сиятельства! Уважаемые дамы и господа, добро пожаловать в нью-йоркский «Деспардс»!
В зале сидело два сиятельства: английский граф, у которого было много славных предков, но мало денег, он был женат на богатой американке и информировал «Деспардс», кто и что хочет продать; и итальянский князь, который занимался тем же в Европе. Оба были приглашены сюда в качестве свадебных генералов. Доминик знала, что американцы обожают титулы, а у этих двоих они были настоящими. Она не сомневалась, что ее собственное старинное имя и тот факт, что ее отец был виконтом, придавали ей особый шарм. И еще, что она была замужем за Блэзом Чандлером Обычно он не присутствовал на аукционах, но сегодня она попросила его прийти. Нужно, чтобы все увидели их в новой роли: царствующая королева и принц-консорт, ее супруг.
— Сегодня, — уверенно продолжала Доминик, — мы отмечаем завершение двухлетней подготовительной работы «Деспардс и Ко» открывает свои двери в Нью-Йорке как равный среди равных. Отныне в Америке не два, а три аукционных дома. «Деспардс» наконец-то занял принадлежащее ему по праву место.