Доминик утвердительно кивнула.
— Так и сделаем… А на десерт фрукты и сыр. Англичане любят сыр.
— Может быть, мой щавелевый суп на первое?
— Отлично.
Вынув из ящика письменного стола шкатулку с деньгами, Доминик извлекла оттуда несколько банкнот и протянула поварихе, сделав пометку в записной книжке.
— Мерси, мадам.
Антуанетта ушла, а Доминик ногой нажала маленькую кнопку на полу. На этот раз появился дворецкий.
— Жюль, у нас сегодня гость, англичанин. Мы подадим барашка.
— Я предложил бы «Мутон Каде» 1971 года, мадам.
Оно не слишком тяжелое для этого времени дня и подойдет к барашку, так как достаточно молодое.
— Превосходно. А в качестве аперитива бутылку «Крюг-63».
Жюль наклонил голову. Вероятно, важный гость, если он заслуживает «63». Мадам хочет его ублажить… а может, и больше. В зависимости от того, какое вино заказывалось к обеду, Жюль точно знал, какие виды имеет на гостя хозяйка.
— Когда он приедет, мадам?
— В час, обед назначен на полвторого.
Покончив с делами, Доминик прошла в гардеробную — слегка подмазаться и причесаться перед выходом из дома.
У дверей ее ждал «роллс-ройс» «фантом-4». За рулем сидел ее шофер Жан-Поль.
— В магазин, — приказала Доминик, когда он распахнул перед ней дверцу.
Ровно в десять машина мягко выехала из ворот дома номер 1 и направилась к Женеве.
Пирс Ланг проработал два года личным помощником Чарльза Деспарда. Он был молод — тридцать лет — и честолюбив. Ему как младшему сыну не приходилось рассчитывать на наследство. Он имел хорошие манеры и по материнской линии был в родстве со многими английскими аристократами, которым время от времени приходилось расставаться с фамильными реликвиями. В этом отношении он был незаменим.
Доминик дю Вивье возбуждала его с тех самых пор, как он впервые ее увидел, но, помня о ее полудикаре-муже, Пирс Ланг предпочитал держаться от нее подальше и демонстрировать восхищение со стороны. Теперь, подъезжая к ее вилле, он пробовал угадать, почему Доминик внезапно вызвала его в Женеву. Причина могла быть одна.
Рассказы о сексуальных аппетитах Пираньи передавались испуганным шепотом. Судя по отзывам, близость с Доминик дю Вивье была чем-то незабываемым… Пирс Ланг дрожал от нетерпения. Надеюсь, думал он, она не станет тянуть время. Еще немного, и при мыслях о ней он взорвется.
Вилла потрясла его своим великолепием. Вышколенные слуги, свежие цветы, великолепная мебель и картины, только подлинники: превосходный натюрморт Ренуара, мейсенский и севрский фарфор и… неужели даже Фрагонар?
— Мадам скоро будет, — почтительно произнес дворецкий.
Чем скорее, тем лучше, подумал Пирс, оглядываясь по сторонам. Да, Доминик — лакомый кусочек, такой же лакомый, как и ее вилла.
Когда Доминик наконец появилась в гостиной, то пенис Пирса немедленно ей отсалютовал.
— Мадам… счастлив вас видеть.
— Добрый день, мистер Ланг. Как дела в Лондоне?
— «Деспардс» напоминает растревоженный улей.
Мы все возмущены.
— Неужели все?
— Конечно, не считая старикашек — так мы их называем. Они, по-моему, в восторге. Но ведь они отстали от жизни, живут вчерашним днем, но мы не хотим возвращаться к прошлому. Мы хотим, чтобы вы стояли во главе, мадам. Сейчас двадцатый век. Для тех, кто понимает, вы и есть «Деспардс».
— Мой отчим думал иначе…
— Годы, проведенные в Англии, изменили его. — Пирс Ланг пожал плечами. — Обычно мы сентиментальны только по отношению к животным, но… — Он снова пожал плечами. — При всем уважении в вашему отчиму, мадам, я не могу с ним согласиться.
Доминик улыбнулась. Жадный, подумала она. Пустой. Неразборчивый в средствах. Во всем ищет выгоду.
Что ж… Пусть говорит, что положено в этом случае: что ее отчим негодяй, что он поступил несправедливо, что все в «Десйардс» на ее стороне и так далее. «Спасает собственную шкуру, — презрительно подумала Доминик. — Он доволен работой, хочет сохранить ее и спешит продемонстрировать свою преданность. Глупо его не использовать.
Он только на это и годится. А после — выкинуть вон». Доминик улыбнулась. Она ценит его преданность, сказала она, и тронута до глубины души… Теперь он на крючке.
Она видела его насквозь.
Обед удался. Суп был великолепен, барашек таял во рту, овощи чуть похрустывали на зубах, сыр был в меру выдержан. Пирс Ланг выпил три бокала «Мутон Каде» и рюмку арманьяка за кофе. Когда Жюль повернулся, чтоб идти, Доминик как бы невзначай сказала: «Прошу нас не тревожить»…
Пирс Ланг почувствовал, как набухает его пенис. Его разгорячили не только шампанское, вино, арманьяк и близость красивой женщины, но и картины, нарисованные его воображением. Он станет партнером Доминик, они сотрут в порошок это ничтожество Кейт Деспард и поднимутся к вершинам славы…
Доминик глядела на его раскрасневшееся лицо. Болван, она видела его насквозь: жадный, мелочный, запутавшийся в долгах. Он брал небольшие комиссионные с клиентов, что в «Деспардс» было строго запрещено. Он был вещью, которую следовало использовать и выбросить. Большего он не заслуживал. Она получала огромное наслаждение, используя людей, которое не могло сравниться даже с сексом. Она догадывалась, что это Чувство было как-то связано с возмездием, но не хотела углубляться в дебри подсознания. Этот болван уже созрел.
Только поглядите на него. Весь лоснится от похоти и алчности. Он то закидывал ногу на ногу, то поворачивался боком, стараясь скрыть эрекцию.
Решив, что момент настал, Доминик наклонилась вперед — якобы для того, чтобы подлить гостю немного арманьяка, — и положила руку ему на молнию, туда, где оттопыривались брюки. Их взгляды встретились — его, помутневший от страсти, и ее, холодный и презрительный, однако Пирс Ланг ничего не видел: он ощущал только пальцы, сжимавшие его пенис. Его дыхание стало хриплым и прерывистым. Доминик расстегнула молнию. Почувствовав прохладу ее руки, он застонал. Ее пальцы погладили головку члена, скользнули к мошонке. Пирс Ланг попытался подняться, но Доминик крепко сжала его пенис, и он уступил. Страсть и вино затуманили ему глаза.