— К сожалению. Такова уж моя судьба.
— Я бы не сказал, что она хуже смерти.
— Если вы сравните это с Суинберном, моей бабушкой и Хаддоном Фоксом, то так оно и есть на самом деле, хотя Хаддон — предатель. Я ненавижу Лондон с его обществом и всеми этими глупыми переодеваниями.
— Хаддон Фокс? — заинтересовался Билли. Ему представлялась возможность удовлетворить свое любопытство и относительно этой девушки, и относительно Хаддона Фокса. — Знаете что, вы, должно быть, проголодались. Почему бы нам вместе не перекусить, и вы могли бы рассказать мне все о Хаддоне Фоксе, лорде Маунтджое и вашей бабушке. Ну и, конечно, о Суинберне.
— И еще о моей скаковой лошади! — радостно добавила Лаура, вскакивая с места и оправляя юбку.
Билли подумал, что она сама, с длинными жеребячьими ногами и большими, опушенными густыми ресницами глазами, отчасти напоминает скаковую лошадь. На ее чулках спустилась петля, ноги были обуты в огромные ботинки на шнуровках, а ужасный твидовый костюм выглядел так, словно был куплен на распродаже подержанных вещей на благотворительном базаре. На самом деле так оно и было.
— Мне не терпится услышать вашу историю, — сказал Билли, ведя Лауру по длинному коридору к вагону-ресторану.
— Итак, — предложил он, когда они сели и сделали заказ, — начните все сначала.
— Мне думается, что бабушка не одобрила бы это, — сказала Лаура, бросив на Билли тревожный взгляд. — В конце концов, вы мне совершенно незнакомый человек.
Билли слегка замялся. Девушка действительно не знала его, а он пока не хотел рассказывать о себе.
— Вы абсолютно правы, — произнес Билли, — но, возможно, это и к лучшему. Два незнакомых человека в поезде рассказывают друг другу свои истории. Совсем как в кино.
— Но вы мне пока о себе ничего не рассказали, — заметила Лаура, настороженно посмотрев на Билли.
— Это потому, что вы все время плакали и не дали мне говорить. Но я назову вам свое первое имя — Б-билли.
— Лаура, — представилась, в свою очередь, Лаура.
— Начинайте первая, и все с самого начала. Давайте с лорда Маунтджоя, — предложил Билли.
Когда Лаура закончила свой рассказ, он сказал, скептически изогнув бровь:
— Значит, вы сейчас на пути к тому, чтобы стать дебютанткой? Судьба хуже смерти?
Лаура с несчастным видом посмотрела на Билли, и он, рассмеявшись, поспешил сменить тему:
— Расскажите мне о Хаддоне Фоксе.
— Хаддон был — вернее, есть — чуть старше меня. Если быть точной, в августе ему исполнится двадцать шесть лет. Он высокий. Блондин. Волосы все время падают ему на глаза. Глаза у него голубые. «Цвета моря», — гордо заявляет он всегда, потому что его отец адмирал. Он живет в очень большом доме — Фокстон-Холле. И занимается тренировкой лошадей. Я помогала ему два лета, когда еще училась в школе. Так мы и познакомились. И я в него влюбилась.
— И именно поэтому вам не хочется ехать в Лондон. Вы хотели остаться в Суинберне и выйти за него замуж?
Прикусив губу, Лаура мрачно смотрела в тарелку с супом, который всякий раз расплескивался, когда поезд подпрыгивал на стыках.
— У Хаддона очень аристократичная семья, — продолжила она. — Его родители считают, что я неподходящая партия для их сына. Они хотят, чтобы у него был титул, чтобы он женился на той, у которой есть деньги и собственность. Хаддон говорит, что они хотят заключить альянс, а не брак по любви.
— А чего хочет сам Хаддон?
— Он обручился с леди Дианой Гилмор, даже не сказав мне об этом.
Глаза Лауры снова наполнились слезами.
— Вы что-то говорили о вашей лошади, — поспешил сменить тему Билли, наблюдая, как официант убирает их тарелки из-под супа и ставит на стол ростбиф и йоркширский пудинг. — Вторая причина, по которой вы хотели остаться в Суинберне.
— Ах да, моя любимая Саша. — Лаура моментально просияла. — Гнедая кобыла. Это была лошадь Хаддона. Он решил, что у нее слабая передняя нога, и хотел отделаться от нее, но никто ее не купил. Тогда, сказав, что от нее не будет никакой пользы, он решил ее убить. Ей было всего два года, а судить о достоинствах лошадей можно, только когда им исполняется три. Я не могла такого вынести. У нее была такая благородная голова. Готова поклясться, что, когда Хаддон сказал, что убьет ее, кобыла повернулась и посмотрела на меня. Она смотрела на меня вот так. — Лаура с душевной мукой в глазах взглянула на Билли.
«У нее глаза цвета хорошего виски», — подумал он.
— Клянусь, что Саша знала, что должна умереть. Конечно же, я сказала Хаддону, что куплю ее, хотя у меня не было денег. «Сколько?» — спросила я, думая, что он ответит: «Забери ее, она все равно ни на что не годна». «Двадцать фунтов, и она твоя, — ответил он, похлопав лошадь по шее. — Кто знает, возможно, она когда-нибудь станет призером». — Лаура слегка нахмурилась. — Мне кажется, что это очень несправедливо по отношению ко мне — запрашивать столько денег, в то время как Хаддон прекрасно знал, что денег у меня совсем нет. Ведь если бы он застрелил лошадь, то не получил бы ни пенни. Я позвонила бабушке и рассказала о своей проблеме, о том, как Саша смотрела на меня, какая она красивая и что я просто умру, если ее застрелят.
Билли улыбнулся: по-видимому, Лаура не знала полумер. Черное или белое; жизнь или смерть.
— И конечно, бабушка дала денег, — закончил он.
— Конечно, дала. Она сказала, что это будет подарок к моему следующему дню рождения. — Лаура счастливо вздохнула. — Я ухаживала за этой лошадью, как за ребенком. И вы знаете что? Хаддон ошибся. Ее хромота была временной. Я массировала ей ногу, выгуливала, тренировала, и она стала прекрасной лошадью. Думаю, что Хадцон никогда не простит мне, что я приобрела прекрасную скаковую лошадь всего за двадцать фунтов. В прошлом году Саша участвовала в трех заездах и выиграла два из них, а в последнем пришла третьей. Я думаю заработать на ней деньги и открыть свой тренировочный полигон в Суинберне.
Теперь вы понимаете, — с жаром добавила Лаура, — почему мне надо поехать в Лондон и пройти весь этот маскарад с переодеванием. Чтобы получить деньги Маунтджоя для открытия своего дела. Я буду тренировать призеров, заработаю кучу денег и буду ухаживать за бабушкой Джинни так, как она когда-то ухаживала за мной.
— И поразите Хаддона, — добавил Билли, завершив ход ее мыслей.
Лаура улыбнулась, предвкушая удовольствие от мщения.
— Я поклялась, что покажу ему, и я это сделаю. Когда у меня будут деньги Маунтджоя, я стану богаче, чем Хаддон. Я отобью у него всех клиентов, и они будут отдавать своих лошадей мне, а не ему.
— Вы считаете себя тренером лучше, чем Хаддон Фокс?
— Гораздо лучше. Хаддон ленив. Всю работу за него делают другие. И что хуже всего: они за него даже думают. — Лаура нахмурилась, подумав о чем-то своем. — Хаддон не слишком умен, — добавила она. — Хотя, если бы вы спросили меня несколько недель назад, я бы и мысли такой не допустила. Да, я хороший тренер. Я всю жизнь имела дело с лошадьми, а стала работать с ними, когда мне было тринадцать лет. Я делала это во время школьных каникул. К тому же в этом деле важно иметь интуицию, чтобы сразу угадать — хорошая лошадь или плохая. Все остальное — тяжелая работа, но я люблю ее. Я никогда не поручу выполнять ее кому-то другому. Мне больше ничего не хочется.
— Даже выйти замуж и иметь детей?
— Конечно, нет. После Хаддона я перестала доверять мужчинам.
— Но ведь Хаддон не единственная причина, по которой вы хотите иметь деньги Маунтджоя? — спросил Билли, подспудно догадываясь, что за словами Лауры таится другой смысл.
— Вы такой умный, — удивилась Лаура и посмотрела Билли в глаза. — Как вы узнали так много обо мне? Конечно, вы правы. У нас нет денег, и бабушка этим очень обеспокоена. Она пытается скрыть это от меня, но я-то знаю. — Торопливым жестом Лаура убрала упавшие на глаза волосы и продолжала: — Знаете, Билли, я уже все спланировала. Я собиралась выйти замуж за Хаддона. Мы хотели вместе управлять Фокстон-Ярдом. Мы бы натренировали много лошадей-призеров, и на заработанные деньги я бы стала содержать бабушку, как она всегца содержала меня. Я спланировала всю свою жизнь. И… остальное вы уже знаете. Я много думала, где раздобыть денег, чтобы поднять Суинберн. Я даже хотела стать наездницей и готова была сбросить вес, но я слишком высокая. Потом пришло письмо лорда Маунтджоя, и у меня появился шанс. Я не собираюсь попрошайничать, — резко добавила Лаура. — По праву все состояние должен был унаследовать мой дедушка. Затем отец, а потом я. Но все досталось старому лорду Маунтджою, и он использует это как приманку. Поэтому я вынуждена ехать и проглотить ее. Прежде чем это сделают другие.