— Наша кровь, — тут же подключилась Старицкая.
Прохор явно что-то хотел ответить, но промолчал, лишь покосился на Марию.
Умеет дед момент чувствовать и действовать подходяще.
— Чего у вас случилось-то? — поинтересовался я.
— Пожар, — хмыкнула Мария. — Трапезная это, там готовят, но только зимой. С утра дождь был, Дунька, поди, решила там очаг затопить и не уследила дуреха. Уж и достанется ей, — хмыкнула Мария, а после глянула на продолжающих молиться монашек. — Инокиня же клуша, — зло произнесла Мария, а после махнула рукой.
Когда огонь начал спадать, его принялись заливать и тушить, от пожарища тут же начали подниматься клубы пара.
— Пойдем поговорим, нечего тут смотреть да время тратить, — махнула рукой тетушка и по кругу начала обходить пожарище, а мы вслед за ней.
Шла она к той самой беседке, где мы с ней разговаривали.
Подходя к яблочному саду, я повернулся Прокопу и заговорил:
— Ты здесь обожди да пригляди, дабы никто не подслушал. Народу много здесь лишнего болтается.
— Исполню, — кивнул Прокоп и положил руку на рукоять сабли.
Мы же прошли к беседке, первой села Мария, а после и я. Дед же встал за моей спиной.
Тетя глянула на него и, пару секунд подумав, сказала:
— Можешь Марией Володимировной именовать, когда мы наедине, и садись уже, — скривилась она чутка.
Дед Прохор тут же сел возле меня.
— Андреюшка, а ты был прав, от такого и медведь в лесу удрать постарается, видела я, как он порядок навел, — хмыкнула она.
Дед же довольно улыбнулся от похвалы и еще больше расправил плечи.
— Здравствуй, тетушка, как ты тут? — завел я разговор.
— Жива, здорова. Только словом сильно не перекинуться, клуши сплошные, — вздохнула она. — Ты как Андрей?
— Все хорошо, советами твоими воспользовался, сшил себе кафтаны подходящие. Вот в Москву путь держу.
— Молодец, — тепло улыбнулась она. — Все вышло, как ты и говорил. Нет больше считай Годуновых, а те, кто жив, недолго им осталось, — кровожадно улыбнулась Мария. — Ксенька нынче же в кремле. Как бы Дмитрий Иоаннович не женился на ней, — задумчиво протянула она.
— Не женится, кто она теперь, да и толку ему с той женитьбы, — протянул я. — Годуновых-то по-прежнему, поди, ненавидят.
— Верно, надеюсь, и здесь твои слова сбудутся. Писали еще, что царь Васильку Шуйского чуть не вздернул за то, что тот злоумышлять против него начал, но пожалел. На Вятку отправил жить. Зря, конечно, что пожалел. Василька та еще змея, тихушник. Да еще писали мне, что он за Федором Никитичем послал, — скривилась Мария.
— Помню я о словах твоих на его счет, — медленно произнес я, и тетушка махнула головой.
— Милостив новый царь, думаю, примет он тебя как родича дорогого. Вот только, как и было сказано, не самому туда идти надо, а все-таки через Нагих. Признала его «мать» о том и грамоты читали, — усмехнулась Мария, — да на Москву ее позвал. И брата ее Михаила Федоровича жалует да и остальных Нагих на Москву созвал. Хованских нынче в Москве нет, в вотчине они своей. Так что надо будет к Ивану Никитичу Одоевскому идти, родичу моему. Написала я ему, что гость к нему важный от меня придет, так что встретят тебя. Дальше с ним обговоришь, а он уже Хованских в гости зазовет, и, коли с ними сговоришься, надо будет к Нагим идти, а там уж как будет, мне неведомо. Только проверять тебя и слова всячески будут, прежде чем царю показать.
— Проверка-то — это понятно, — кивнул я.
— Хотя Михайло Нагой может и сразу к царю потащить, у него умишка хватит, только и поумней люди есть.
Я же кивал и слушал, а Мария рассказывала, как стоит себя вести, а главное, кому и что говорить, предупредила, что питье и еду не следует брать из чужих рук. В том числе, что, как прознают бояре, наверняка окрутить попытаются или еще как к себе привязать и в друзья набиться, но верить им нельзя.
Долго меня Мария просвещала о разных мелочах, в том числе заметила, что Иов более не патриарх, сорвали с него патриаршие наряды и отправили в Старицу. Патриархом нынче стал Игнатий. Мария только и знала, что это грек. Также поделилась тем, что хоть с Иова и сорвали одежды, но расстрижен он не был и сана не лишен, и, по сути, он и остается патриархам. В связи с этим Игнатий не совсем законный патриарх по церковным канонам.
— Тетушка, я тебе гостинец привез, уж не знаю, по сердцу ли тебе придется, — запустив руку во внутренний карман, я достал тряпицу и положил ее перед Марией.
Она тут же с любопытством ее развернула, в тряпице лежали стеклянные бусы.
— Красивые, — тут же прошептала она и рукой провела по ним. — Спасибо, Андреюшка, — с теплотой поблагодарила она. — Жаль, не смогу открыто носить твой подарок, — и она тут же завернула бусы обратно в тряпицу.