Она целует меня. И сглатывает.
— Хорошая девочка, — говорю я.
Клэр краснеет.
— Встань, — приказываю я.
Клэр встает, слегка спотыкаясь.
— Стой спокойно…
Вытаскивая нож из кармана, я щелчком открываю лезвие. Прежде чем Клэр успевает уклониться, я срезаю платье с ее тела пятью быстрыми взмахами. Делаю порезы быстро и жестоко, но я более осторожен, чем она могла себе представить.
Теперь Клэр стоит в черных лифчике и трусиках, из тонкого прозрачного материала. Я вижу ее соски сквозь бюстгальтер, выделяющиеся твердыми темными точками.
Она смотрит себе под ноги, не в силах встретиться со мной взглядом.
— Повернись, — говорю я. — Покажи мне, что я украл.
Она медленно поворачивается, открывая мне обзор своего тела на триста шестьдесят градусов. Фигура Клэр мягкая и удивительно полная. Ее грудь больше, чем я ожидал, и хорошо смотрится наряду с пухлой белой попкой. Ее талия узкая, образует приятную форму песочных часов, а бедра гладкие и кремовые. Каждая частичка ее тела кажется нежной, ранимой, изысканно мягкой. Она выглядит так, будто к ней никогда не прикасалась человеческая рука.
Я хочу прикоснуться к ней.
Я хочу отметить ее.
Я хочу сделать ее своей и только.
— Ты надела это черное нижнее белье для меня? — я рычу. — Не смей, блять, врать…
Ее щеки пылают, а ноги дрожат.
— Да, — шипит она. — До того, как я узнала, какой ты мудак.
Я хватаю ее за лицо, приподнимая подбородок, заставляя посмотреть на меня.
— Ты точно знала, кем я был, — говорю я. — Я предупреждал тебя с самого начала.
— Да, — шепчет она. — Сказал, что ты убийца. Но теперь говоришь, что тебя подставили…
— Меня подставили, — рычу я, мои пальцы погружаются в ее челюсть. — Твой гребаный батя.
— Зачем ему это делать? — спрашивает Клэр, ее темные глаза широко раскрыты и невинны.
Она, кажется, искренне смущена. Но я слишком много раз бывал в этом квартале, чтобы влюбиться в милое детское личико.
— Это ты мне скажи, — сообщаю я ей.
— Но я ничего не знаю!
Ее голос практически похож на плач.
Я отпускаю ее лицо.
— Может быть, — говорю я. — Но есть только один способ выяснить…
Клэр ожидает, что я толкну ее обратно на кровать. Вместо этого я прижимаю ее к стене, где с потолка свисает множество кандалов и оков, причем кандалы прикручены прямо к штукатурке с обеих сторон.
Если бы она была мужчиной, все было бы совсем по-другому.
Возможно, даже если бы она была женщиной другого сорта.
Но в Клэр есть что-то такое, что пробуждает во мне новый творческий потенциал — гений палача. Она моя муза, и ее тело — безупречный холст, просящий, чтобы его раскрасили во все оттенки розового, красного и фиолетового.
Я поднимаю ее связанные руки над головой, закрепляя их. Затем раздвигаю ее ноги, наклоняясь, чтобы зафиксировать каждую лодыжку. Наконец, снимаю повязку, которая болталась на ее шее, снова прикрывая ей глаза.
— Что ты делаешь? — Клэр плачет, беспомощно поворачивая голову, чтобы проследить за моим движением, хотя она больше ничего не видит. — Что ты хочешь со мной сделать?
— Не волнуйся, — говорю я ей. — У меня такое чувство, что тебе понравится…
Я открываю сундук в ногах кровати, просматривая инструменты.
Клэр вздрагивает, когда петли со скрипом открываются, ее груди быстро поднимаются и опускаются в тонких чашечках бюстгальтера. Ее соски стали тверже, от страха или предвкушения.
Я достаю маленький вибратор.
Щелкаю выключателем, раздается сердитое жужжание, как растревоженный улей.
Клэр издает вопль, ее руки напрягаются над головой. Она пытается сомкнуть ноги, но это невозможно, поскольку лодыжки прикованы.
— Теперь скажи мне, Клэр, — говорю я, заставляя ее подпрыгнуть, когда она осознает, как бесшумно я пересек комнату, и как близко стою. — Скажи, с кем встречался твой отец. Скажи, кто приходит в дом.
— Я даже не живу с ним! — плачет она.
— Не прикидывайся дурой. Ты видела хоть что-то. Кто приходил на твой день рождения?
— Эм… эм… — она тяжело дышит, учащенно, не зная, что я держу в руке, и что я с ней сделаю, если не получу ответы.
Я ударяю вибратором по ее соску, она вздрагивает, как будто ее ударило током.
— Шеф Парсонс! — кричит она. — Он приходил на вечеринку! Я видела, как он входил в кабинет моего отца…
— Хорошая девочка, — говорю я.
Затем прижимаю вибратор к ее влагалищу.
— О-о-о-о-о, боже… — Клэр стонет.
Вибрация интенсивная; поначалу слишком сильная, и она пытается увернуться. Но я безжалостно прижимаю его к клитору, двигая взад и вперед медленными движениями. Вскоре Клэр безвольно свисает со своих пут, двигая бедрами напротив вибратора, издавая глубокий стонущий звук, непохожий ни на что, что раньше срывалось с этих прелестных розовых губ.