— Я никогда раньше не обнимал женщину.
Пораженная этим, я отстраняюсь от него и бросаю озадаченный взгляд, он наклоняется и целует меня в лоб.
— Не смотри так удивленно.
— Почему? Ты не девственник. Был помолвлен и собирался пожениться. И никогда не обнимал женщину?
Мое сердце замирает, когда он качает головой.
— Никогда.
— Ты никогда… не обнимался?
Он фыркает.
— Я даже не знал, как.
Как кто-то настолько сильный и умный может быть настолько невежественным в одном из самых элементарных человеческих взаимодействий? У него, видимо, было несчастное детство. Мое не лучше, но все равно сердце болит от такого признания.
— Я могу показать тебе, как это делается.
Мое сердце делает небольшой кульбит, когда он улыбается.
— Я рассчитываю на это. А пока давай закажем ужин. Мне нужно сделать несколько звонков.
Мы собираемся встретиться с ирландцами, но прийти неподготовленными было бы все равно, что подписать смертный приговор.
Взяв за руку, он ведет меня к большому, сверкающему стеклянному столу в углу комнаты. Выдвигает стул.
— Садись.
Я повинуюсь, не задумываясь.
Когда я училась в аспирантуре, мы изучали человеческое поведение и обусловленность, и я точно знаю, что он со мной делает. Даже не знаю, делает ли он все это сознательно или инстинктивно, но я податлива для него. Он может скрутить меня в любую форму.
Не знаю, нравится ли мне это.
— Ты ожидаешь слепого повиновения? — я слышу резкость в своем тоне и чувствую это в груди, легкое покалывание нервов.
В его тоне слышится предостережение, акцент становится сильнее.
— Ты чувствуешь укол моей плети и все же продолжаешь задавать вопросы, маленькая птичка?
Я с трудом сглатываю.
Почему это меня возбудило? Боже!
— Я имела ввиду всех людей. Я знаю, что бывают… времена… когда ты ожидал этого от меня.
Наблюдаю, как он выдвигает стул напротив и усаживает на него свое тяжелое тело, прежде чем достать сложенное меню с надписью «Обслуживание в номер» большими золотыми буквами.
— Ты голодна?
Мой желудок урчит в ответ, заслуживая от него еще одну улыбку. Боже, я люблю, когда он улыбается.
— Приму это как «да».
— Да. Голодна. И ты не ответил на мой вопрос.
— Я думал, как сформулировать ответ.
Ах. Значит, это один из тех вопросов, который заслуживает обдуманного ответа? Интересно.
— От моих людей я не ожидаю ничего, кроме слепого повиновения.
— Значит, ты тоже наказываешь их, если они тебя не слушаются?
— Конечно, но совсем по-другому, чем было с тобой.
Я с трудом сглатываю, пытаясь сосредоточиться на меню. Слова плывут передо мной.
Трудно не испытывать к нему влечения. Он абсолютно не похож ни на одного мужчину, с которым я когда-либо встречалась, но именно поэтому я не могу перестать думать о нем. Каждый мужчина не соответствовал тому, чего я хотела. Тому, что мне было нужно. Но Константин…
Я сумасшедшая, что вообще так думаю?
— Запеченная фаршированная пикша с гарниром из дикого риса и салатом, пожалуйста. Шоколадный торт без муки на десерт, — довольная, я складываю меню размашистым движением.
Он кивает, берет трубку и делает заказ. Он заказывает стейк, поднос с антипасто для закусок, бутылку вина и газированную воду.
— Так что, именно этого ты и ждешь от своих людей?
Он кивает.
— Это путь Братвы. Мы функционируем в рамках прочной иерархии. Есть люди наверху и люди, которые стремятся быть там, а также те, кто служит нам, и те, кому мы платим.
Я боюсь спрашивать, но мне нужно знать.
— А как насчет женщин?
Тень пробегает по его чертам.
— Что насчет них?
— Вы все… тоже ожидаете послушания?
Мускул дергается на его челюсти.
— Зависит от мужчины.
Интересно.
— Понятно.
Он наклоняется через стол, его крупное, громоздкое тело прижимается к предплечьям, он складывает пальцы вместе.
— Правда, Клэр? Правда понимаешь?
Нет.
Но не отвечаю.
— Я требую повиновения от тех, кто находится под моей опекой, — говорит он более мягким тоном. — От моих людей и тех, кто ниже меня. И поскольку ты находишься на моем попечении, от тебя тоже. Я не могу защитить никого, кто подрывает меня или стремится каким-либо образом лишить меня возможности сделать это.
Такая концепция ясна как божий день. Я киваю.
— Если я готов отдать свою жизнь, чтобы защитить жизнь другого, вполне естественно, что они даруют мне дар повиновения. Поняла?