— Расскажи-ка мне, Лера, что ты знаешь про магистра Грибоедова?
— Помнишь наш разговор о смешении людей разных сословий?
— Грязный эксперимент для проверки качеств одарённых? Это ты имеешь ввиду?
Кивнув, она угрюмо уставилась в одну точку.
— Магистр Грибоедов вполне мог придумать такой гнусный эксперимент.
— А я думал, что ты преклоняешься перед всей верхушкой Магистерия, — хмыкнул я. — Он так сильно выделяется из общей массы?
— Я преклоняюсь перед Фатумом, а не магистрами. Среди них достаточно подонков, но… Другого Магистерия у нас нет.
Вот так, наконец-то она облекла в слова мысли, о которых я лишь подозревал. Но я даже не удивился. Чего ещё ожидать от людей с такой властью? Даже одарённым приходится считаться с Магистерием, что уж говорить о простых людях.
Мы поднялись на последний этаж и очутились в роскоши, которой позавидовал бы президент любой компании. Здесь царили приятные ароматы с восточным оттенком, из замаскированных колонок доносилась красивая мелодия, смешиваясь с журчанием ручейка в фонтане.
Лифт разместился в широком зале, копирующем планировкой лекторий: коридоры здесь тоже расходились лучами от центра. Только в лектории, зал был утилитарным помещением, а это… Это настоящий дворец.
Вдоль стены выстроились музейные экспонаты, закрытые прочным стеклом, пол был устлан роскошным ковром с высоким ворсом, а стены украшали портреты различных представителей Магистерия. В основном, конечно, на них был изображён Даут Марран.
Портреты словно рассказывали его историю, от совсем юноши с горящими глазами, до седого старика, устало опирающегося на трость. Знаковая фигура. Правитель королевства внутри империи.
— Здорово, да? — тоном стрелянного воробья спросила Лера.
— Вкус у них есть, это точно. Но где охрана? — я оглядел пустые коридоры. — Любой может заявиться сюда и нарисовать Маррану усы на каждом портрете…
— Охрана здесь есть, они просто не попадаются на глаза. Ну а если, волей Фатума, кому-то предназначено совершить этот акт вандализма… — она выдержала паузу, — на этот случай, на картинах стоит защитное стекло.
— Ого! Это ты набираешь очки, кощунствуя в святая святых Академии? — усмехнулся я. Девушка лишь смущённо улыбнулась.
Кабинет с нужной табличкой находился в самом конце бокового коридора. Степан Грибоедов, Магистр I степени. Едва переступив порог, Лера склонилась в глубоком поклоне.
— Прибыл Фёдор Аронов, по Вашему приглашению.
Хозяин кабинета занимал широкое помещение с шикарным видом на кампус. С драгоценным ожерельем из крупных бусин и в просторном одеянии, больше всего похожем на халат, он выглядел чудно, но всё-таки я чужеземец. Даже Даут Морран носит такие одеяния, и прекрасно себя чувствует. Вот хохма, если старик просто вышел к прессе после душа, а это вошло в моду…
— Спасибо, Валерия. Можешь быть свободна, — Грибоедов поднял руку, собрав пальцы в щепоть. — Пусть Фатум направит тебя.
— Пусть укажет путь, — ещё глубже склонилась Лера, и, пятясь, выскочила за дверь.
Грибоедов одним махом сгрёб в ящик какие-то безделушки, освобождая стол, и указал подбородком на кресло.
— Присаживайтесь, побеседуем.
Аромат благовоний в кабинете оказался настолько насыщенней, что в носу сразу зачесалось. Будто на индийский базар попал. Плюхнувшись в кресло, я внимательно изучал магистра.
С близкого расстояния, в глаза бросалась чрезмерная ухоженность этого человека. Щёки блестели от крема, а прилизанные волосы от воска. Холёные руки никогда не поднимали ничего тяжелее бокала. Однако слабость тела резко контрастировала с властностью в голосе и внимательным, ничего не упускающим взглядом.
— Вокруг Вас много внимания, господин Аронов. За эту неделю, мне приносят уже второй доклад про Вашу светлость… — постукивая пятернёй по столу, он пялился, будто искал во мне изъяны. — Магистерий занимается поиском даже не ответа, а пути, поэтому всё, что может указывать на исключительность личности, попадает в сферу наших интересов. Особенно, если эту исключительность проявляет действующий студент.
— Мне уже сообщили о необходимости пройти дополнительные проверки, — осторожно кивнул я.
— А мы ещё не получили Вашего согласия.
Магистр с напускной торжественностью извлёк из папки аккуратный лист, и положил его передо мной.
— Что это?
— Небольшая формальность, — Грибоедов многозначительно указывал на лежащую рядом ручку. — Магистерий желает зафиксировать Ваше желание участвовать в процедурах.
— Вы предлагаете это всем студентам?
Дёрнув глазом, магистр натянул фальшивую улыбку, принявшись барабанить по столу.
— Не поймите нас неправильно, господин Аронов. Ваше исцеление вызывает вопросы, это исключительный случай, мы хотели бы… — он осёкся. — Магистерий считает, что Ваше время в стенах Академии может быть сокращено. Не к каждому студенту лично приезжает имперский Чтец.
— Я был удивлён больше Вашего. И всё же, несмотря на то, что в стенах Академии я едва не лишился рассудка, я не отказываюсь от процедур. Это для Вас ничего не значит?
— Мы высоко ценим Вашу лояльность, но…
— Всё, чего я желаю — чтобы не ограничивали мою свободу.
— Вы почитайте договор, юноша, — он настойчиво подтолкнул лист в мою сторону. — Магистерий не заинтересован в конфликте с родом Ароновых, и мы не станем задерживать Вас больше необходимого… Кроме исключительного случая.
— И что это за случай?
— Если Вы окажетесь Мессией, — жеманно улыбнулся магистр. Он произнёс это если не с враждебностью, то уж точно с насмешкой.
— И что будет в этом случае?
— Ох… — магистр блаженно улыбнулся. — Это будет настоящий праздник! Для вас последует ритуал инициации, затем множество званных ужинов, пресса… Визит к императору, разумеется… Однако, что это я размечтался… — коротко хохотнув, магистр пересел поудобней, ненавязчиво подталкивая договор ко мне. — До этого славного дня нужно ещё дожить.
— Меня беспокоит один нюанс, господин Грибоедов. Вы ведь можете зацепиться за какой-нибудь… параметр, и потребовать дополнительных проверок. Длительных, понимаете? В серой зоне очень легко манипулировать точкой зрения.
— Вы хотите в чём-то обвинить Магистерий? — его елейный голос с трудом скрывал угрозу.
Осторожно. Нельзя переступать черту. Глубокий вдох, подавить язвительность…
— Как и любой другой представитель аристократии, я с детства воспитан в условиях постоянного напряжения, — издалека начал я. — И даже попав в обитель Фатума, я не могу просто выключить свою паранойю.
— Недоверие неуместно, юноша. Вы плохо слушали курс истории?
— Можете считать это иррациональным страхом. Фобией, если угодно. В наше время, связать человека юридически намного проще, и пребывая в постоянном волнении я не уверен, что смогу проявить себя в полной мере. Постоянно размышляя о риске бесконечных проверок…
— Что вы, что вы! — облегчённо рассмеялся магистр. — Предварительные проверки нужны лишь для Вашей безопасности. Вихрь вершит волю Фатума.
— Вихрь…?
Достав из кармана жестяную баночку, магистр скрипнул крышкой и извлёк леденец.
— Угоститесь?
— Нет. Простите мою настойчивость, но не могли бы Вы пояснить, по поводу Вихря?
— Вам должны были рассказать об устройстве, в задачу которого входит проверка кандидатов на предельных уровнях погружения в Вихрь. И все предварительные проверки нужны для изучения особенностей организма кандидата… — задумчиво выковыривая леденцы, он забрасывал их в рот один за другим. — Диагностическая система требует тонкой настройки, чтобы вовремя подать сигнал тревоги.
— Звучит рискованно.
— Поэтому нам и требуется Ваше согласие, и Ваша лояльность. Мы должны довести работу до конца.
Взяв договор, я пробежал взглядом по тексту. Спустя пару минут, я указал на слово «испытания».