Я заерзала, чувствуя себя то ли добычей пещерного человека, то ли мешком с картошкой, который он легко, не чувствуя закинул себе на плечо. Тем более, я еще не понимала, куда он собирается везти меня.
— Поставьте! Опустите на землю! — запаниковала я.
— Неужели сможешь дойти на своих двоих? Кажется, ты поплыла.
— Я еще ни на что не согласилась! — пискнула.
— Неужели? Твоя реакция все мне сказала. Ты согласна!
Большая ладонь звонко шлепнула меня по попе, вызвав короткий вскрик. Попа горела от шлепка.
— Пищишь от удовольствия, — довольно просмаковал Буйный. — Твои слова мало что изменят. Ты согласна. На всё.
— Я вас совсем не знаю.
— Мы вроде уже познакомились.
Волосы свешивались вниз, раскачиваясь в такт мерному, уверенному шагу мужчины. Однако некоторые пряди прилипли к щекам, еще влажным после слез. Я попыталась убрать прилипшие пряди, но было сложно сделать хоть что-то, вися вниз головой.
— Я так не могу. Отпустите! Поставьте меня! — потребовала я и, осмелившись, царапнула ногтями кожу мужчины.
Если бы у меня были ногти в форме заостренных пик, моя попытка могла увенчаться успехом. Однако сейчас я лишь беспомощно поскребла кожу мужчины, через ткань его смоляной рубашки. Едва ли он заметил попытку.
— Почесать мне спину успеешь. Даже массаж сделаешь, — пообещал мужчину, уверенность и спокойствие которого ничто не могло поколебать.
Ни одно мое слово не достигло своей цели.
Он для себя уже кое-что решил и неуклонно следовал этому курсу.
— Поставьте меня немедленно! Опустите! — как можно громче крикнула я.
Марат остановился и резко опустил меня на асфальт. От слишком быстрой смены положения тела я покачнулась, словно поплыла в сторону.
Каблук на туфле сфальшивил, когда я попыталась выровнять позу.
Буйный ловко среагировал. Он перехватил меня за талию, крепко обернув горячую ладонь вокруг тела. Пальцы настойчиво пробрались под ткань топика, погладив кожу, покрывшуюся мурашками.
— Опустил. Дальше что? Куда пойдешь? Что будешь делать? При тебе ни гроша. Даже на маршрутку денег нет. Пойдешь «голосовать»? Остановишь тачку. Могу поспорить, что этим все и закончится. Для тебя. Не для тех, кто вмиг просечет, что ты здесь одна. Никому не нужна. Никто не вступится. Таких глупых девочек, как ты, столица пережевывает и выплевывает пачками. Тысячи выпархивают на панель. Туда хочешь попасть?!
Жестокие слова Марата больно ударили в грудь, примерно в район сердца, пронзив насквозь, зародив тупую боль, которая быстро распространилась на все тело, сковав его в железные тиски.
— Ты показалась мне не дурой. Должна понимать, что я прав.
— Не дура? — со слезами спросила я. — Мы всего пять минут знакомы! Откуда вы знаете, что я не дура?!
— Дура бы на меня с разбегу запрыгнула или на колени встала уже через минуту.
— Зачем мне вам кланяться? — недоуменно переспросила я, не понимая, почему я должна вставать на колени и молиться на него.
В ответ Буйный громко рассмеялся, погладил меня пальцами левой руки по щеке, а правая ладонь мужчины так и лежала на моей талии, под топиком. Пальцы мужчины поглаживали кожу, ритмично разгоняя табуны приятных, острых мурашек.
— На колени опускаются, когда мужчину отблагодарить хотят.
Буйный красноречиво махнул подбородком вниз, указав на свою ширинку. Только сейчас до меня дошел порочный смысл его слов. Покраснев больше прежнего, я задергалась в сильных руках, беспомощной птицей, пойманной в силки.
— Я не буду… — прошептала я. — Найдите для этого другую девушку. Продажную! Я никогда…
— Другая мне теперь неинтересна! — заявил мужчина, оборвав мою бурную речь. — А вот ты, Синичка, мне приглянулась.
В довершение всего Буйный наградил меня прозвищем. Словно окончательно поставил клеймо принадлежности себе.
— Ломаться это у вас, баб, в крови. Можешь и повыпендриваться немного, так даже интереснее. Но запомни, я истерики на пустом месте на дух не переношу, — сообщил спокойным тоном. — Все, что надо, я уже понял. Ситуация у тебя отстойная, выбирать не приходится, — напомнил мне Буйный, крепче стиснув пальцы на талии. — Не станешь создавать проблем, я о тебе позабочусь.
=4=
Буйный распахнул дверь автомобиля и подсадил меня, скользнув ладонями по бедрам. Его мужские прикосновения, полные плотского желания, смущали меня.
От них дрожали кончики пальцев. Мне хотелось прикрыться смущенно, хоть на мне было довольно много одежды.