— Мам, мамочка, почему ты молчишь? Мам?
— Тебя слушаю, медвежонок, — с трудом сглатываю, и голос дрожит. — Я внимательно тебя слушаю.
— Тебе смешно?
— Конечно! Мне очень смешно!
Миша на мгновение замолкает, пока я прикладываю таблетку к двери, чтобы войти в подъезд. А потом вдруг в лифте выдает:
— За Максом пришел папа… И за Славкой пришел папа… И за Бодей — папа… Тебя долго не было… Если бы у нас был папа, он бы меня забрал…
Эти рассуждения меня добивают. Утыкаюсь лицом в капюшон Мишиной курточки, чтобы скрыть слезы. При свете раскисать нельзя. Несколько вдохов, и улыбаюсь ему.
— Прости, медвежонок. Обещаю, что больше такого не повторится. В Америке мы сможем быть целый день вместе.
— Правда? — удивляется сын. — А тебя не будут ругать?
— Нет. Мой новый босс не против, чтобы я брала тебя с собой на кухню. Только будут правила, окей?
— Не трогать ножи и не нажимать кнопки?
— Да! Ты молодец! На месте мы еще разберемся, что и как… — говорю немного запыханно, пока открываю дверь ключом. — Но ты же у меня чемпион по запоминанию, правда?
— Да! Я — чемпион!
Едва мы входим в квартиру, из кухни выбегает мама.
— Ой, Мииииша! — хватается за голову. — Я о нем забыла!
— Я так и поняла, — вздыхаю и, опустившись на колени, принимаюсь раздевать ребенка. — Просила ведь держать телефон на видном месте.
— Так это… Он вроде рядом был… — оправдывается неловко. — А ты звонила?
Святая наивность.
— Звонила, — немного обижаюсь, хоть и понимаю, что помогать мне с сыном она не обязана. — А если бы я не успела?
— Ну, извини, Птичка, — искренне расстраивается мама.
Подхватив Мишку на руки, расцеловывает его в обе щеки.
— Не называй меня так.
— Ну, что ты начинаешь, — миролюбиво затягивает. — Красиво ведь. Правда, медвежонок?
— Птичка, — повторяет Миша и смеется. — Птичка.
— Ну вот, что ты делаешь? — вздыхаю я. — Не слушай бабушку, малыш.
Только ему, видимо, пришлось по душе это прозвище.
— Птичка…
Маму мой укоризненный взгляд не особо трогает. Пританцовывает с Мишей на руках. Потом, видимо, решает по-своему смягчить ситуацию и выдает вдруг:
— Там это… Тихомиров какого-то парня прислал, попросил ваши документы для консульства. Я отдала.
Внутри меня все обмирает.
— Что ты сделала?
— Да что опять не так? Он позвонил, попросил…
— Вот лучше бы ты его звонки не услышала!
— Не кричи на меня!
— Я не кричу, — все еще на повышенных тонах звучу. Только поймав Мишин взгляд, выдыхаю тише: — Не кричу.
— Тогда чего ты так распсиховалась?
— Да потому что… — объяснить ей не могу.
Внутри все разбивает паника. Что делать теперь? Если Тихомиров увидит Мишину дату рождения, он ведь все поймет…
6
Птичка
— Можешь объяснить, что за нервы на тебя напали? — допытывается мама, когда Миша убегает смотреть мультики. — Доня? У тебя прям руки трясутся.
Скрыть переживания не получается, как ни пытаюсь. Отворачиваюсь и молча иду на кухню. Мама, конечно же, плетется следом. Пока я открываю холодильник и достаю все, что попадается на глаза, продолжает наседать с расспросами.
— Полина, — стоит отметить, голос серьезный и обеспокоенный, что бывает не так уж и часто. — Я чего-то не знаю? Что такого страшного в том, что я отдала ваши документы? Ты как без этого собиралась визы открывать? — Не могу сообразить, что готовить собираюсь, но начинаю мыть овощи. — Ну, что ты молчишь, упрямица?! Хочешь, чтобы у меня сердце прихватило?
Знает ведь, как надавить.
— Тимур сказал, что договорится в визовом, и я сама подойду в указанный день, — едва не плачу от отчаяния. С трудом сглатывая образовавшийся в горле ком, оставляю овощи плавать в миске с водой. Растираю мокрыми ладонями лицо. Прохожусь по волосам. Пытаюсь нормализовать дыхание. — Нельзя, чтобы он видел Мишину дату рождения.
— Почему? — никак не доходит до мамы, а я не могу собраться и выговорить самое важное. Чувствую себя точно так же, как четыре года назад, когда пришлось рассказать ей о своей беременности. Кажется, что правильных слов попросту не существует. Молча смотрю на маму, пока она складывает всю цепочку: — Батюшки… Постой, постой… Миша — сын Тихомирова?