Конечно же, зная мою ситуацию, она не сомневается, что я как миленькая понесусь в VIP-зону.
Черт возьми…
Черт!
Я иду. И, должна отметить, горжусь тем, что в настигнувшем меня состоянии в принципе могу двигаться. С каждым шагом, раз за разом напоминаю себе об обещанном вознаграждении. Я не в том положении, чтобы отказываться.
Боже, ну зачем ему здесь появляться?
Зачем? Зачем? Зачем?
Столько лет прошло! Никого из родни у него в нашем городе не осталось. Сидел бы в своей Москве!
Поднявшись на второй этаж, подмечаю, что дыхание выровнялось, и держусь я достаточно спокойно. Но стоит войти в комнату и увидеть Тихомирова, происходит именно то, чего я подсознательно опасалась — меня отбрасывает в прошлое. Сердце резво толкается в ребра. Тело с ног до головы обдает жаркой волной. Трепещет каждая чертова клеточка.
Спешно напоминаю себе, что он больше не часть моей жизни. Мне давно не восемнадцать! В двадцать два глупо так реагировать на лучшего друга старшего брата. Даже если он является отцом моего сына… Даже если именно эти глаза я так часто вижу во снах… Даже если именно эти губы меня ласкают в забытье…
Я переборола в себе эту детскую влюбленность, когда Тихомиров покинул наш город и одновременно мой маленький кисейный мир. Да, предварительно пришлось излить тонны слез, но… Это все прошло! Я выросла. И прекрасно владею собой.
Подтвердить бы еще эти мысли физически. Особенно когда… Наши взгляды пересекаются, и я забываю о необходимости дышать.
Как же меня пугает эта забытая реакция… Пугает до чертиков! Даже глаза на эмоциях слезятся.
Миша.
Лишь мысли о сыне заставляют продолжить движение и подойти к столу, за которым, к слову, кроме Тихомирова находится еще какая-то девушка.
Чудесно! Действует отрезвляюще. Хоть и приходится сцеплять зубы от внезапной боли в подреберье.
Миша. Мой маленький медвежонок.
Я скорее умру, чем допущу, чтобы он оказался без крыши над головой. Мне очень нужна эта премия!
— Добрый вечер, — выбираю нейтральное приветствие.
Не знаю, каким стал Тихомиров. Возможно, пожелает сделать вид, что мы не знакомы. Так бывает, когда люди достигают таких больших высот, как он. Я ненавижу жестокость, но не могу прекратить следить за его карьерой. Неделю назад он получил еще один боксерский пояс и стал абсолютным чемпионом мира.
— Здравствуй, Птичка.
Я судорожно вдыхаю. По спине летит озноб.
Вот зачем он? Это старое прозвище осталось где-то там… Больше меня так никто не называет.
Нельзя… Нельзя просто взять и в одну секунду воскресить столько разрушающих эмоций, черт возьми!
Убеждаю себя, что делает он это ненамеренно. Очевидно, Тимур просто выше того, чтобы играть в незнакомцев. Хотя для меня он именно им и является. Казалось бы, какие-то четыре года прошло, а изменился он сильно. Вопреки здравому смыслу, хочется детально изучить это суровое лицо, чтобы отметить каждую мелочь. Да и просто смотреть на него тянет, как раньше… Вот же глупость! Даже хорошо, что он точно так же откровенно исследует меня — смущение вынуждает опустить взгляд. А то бы так и стояла с широко распахнутыми глазами, как школьница в планетарии.
— Что будете заказывать? — смотрю исключительно в планшет.
Черт, давно не чувствовала такой выкручивающей тело неловкости… Сердце вот-вот выскочит из покореженной груди.
Ей-богу, какая-то идиотка… Стоило Тихомирову объявиться, и моя тихая размеренная жизнь взрывается фейерверками.
— Что ты здесь делаешь, Птичка?
Этот вопрос по новой дух вышибает.
— Очевидно же, что работаю, — сердито выговариваю, поднимая глаза как раз в тот момент, когда его взгляд скользит вниз по моей проститутской униформе.
Если бы существовал шанс провалиться сквозь землю, я бы им воспользовалась.
Хотя нет, конечно… Плевать, что Тимур обо мне думает. Дома меня ждет сын. Его улыбка стоит всего, чем я здесь жертвую.
— Как Артур это допустил?
Вздрагиваю, едва сдерживая подступающие слезы. Говорить о брате до сих пор тяжело. Наверное, я все еще живу в отрицании. Строю иллюзии, что он в очередной командировке… Да, это очень больно. Едва ли не впервые мне приходится самостоятельно озвучить жестокую правду:
— Артур погиб полтора года назад.
Тихомиров не знал. Вижу это и по каким-то причинам выдыхаю свободнее. Я не должна думать о нем лучше, чем он того заслуживает, но эта новость все же дает серьезный перевес.
— Почему ты не сообщила мне?
Тон, каким Тимур задает этот вопрос, подчеркивает — он привык, что с ним все считаются и обо всем докладывают.